Джон Норман - Мечники Гора

Другим вовлечённым фактором был тот, который я ощутил сразу, глубинную природу прекрасной англичанки, правда подтвердилось это только после нападения на Тюремную Луну, после того как часть стены коридора была вырезана, после вскрытия контейнера, то есть в результате событий связанных с лихим рейдом кюров и их быстрым, но кратковременным захватом искусственной луны Гора, точнее её части, результатом демонстративного пересечения границ, авантюры, возможно, неблагоразумной и странной, цель которой, освобождение одного единственного заключённого в тюрьму воина, причём их непримиримого противника, может показаться мелкой, на фоне вовлечённых рисков, вероятных потерь, возможного возмездия и репрессалий Царствующих Жрецов, хозяев Гора и его окрестностей.

Разумеется, ставка была сделана на скорость и внезапность.

По-видимому, кораблям Царствующих Жрецов не хватило считанных енов, чтобы прибыть, оценить ситуацию, вмешаться, оказать помощь, принять ответные меры, ликвидировать угрозу, вернуть спокойствие нарушенным границам их сферы влияния.

Корчась в ужасе на металлическом настиле тюремного коридора рядом с разрушенным контейнером, среди когтистых ног кюров, ожидая в любое мгновение быть убитой и даже съеденной, этими, как ей казалось, жестокими и ужасными монстрами, она выкрикнула «Господа!».

В первый момент это удивило меня. Да, я был поражен, даже несмотря на то, что уже успел ощутить, даже за то недолгое время, что мы провели в контейнере, что-то вроде глубинной природы, спрятавшейся внутри прекрасной, мелочной, снобистской, надменной мисс Пим.

Кто может знать, какие тайные мысли скрыты в дневнике снов женщины? Сколь немногие из них осмелились бы открыть страницы этого интимного журнала для прочтения незнакомца.

Как трагично одиноки такие женщины!

И насколько естественно, что они вынуждены бояться, прежде всего того, чтобы не стать неодинокими! Многие боятся признаться в этом даже самим себе, уже не говоря о ком-то другом.

В том тяжёлом положении, в котором она оказалась, её выбор произнесения определённых слов, конечно, не был столь уж неожиданными для женщины.

Это часто имело место в истории многих миров и цивилизаций.

А что ещё у них есть, что они могли бы предложить, за исключением их красоты? Но будет ли этого достаточно?

Достаточно ли этого для того, чтобы им сохранили жизнь, и не приведёт ли это их, скорее раньше чем позже, на невольничий рынок?

Но такого крика можно было бы ожидать, не столько от любой женщины, оказавшиеся у ног мужчин, сколько, и в особенности от такой, как она, в ком я тысячей способов различал и ощущал подходящесть к этому распростёртому положению.

Разве не приходилось ей лежать так или как-то иначе, в её снах, на гладких алых плитах дворца завоевателя, утопать в длинном ворсе ковра в шатре вождя пустыни, или на палубе пиратской бригантины?

В патологической культуре, конечно, многое приходится скрывать от окружающих, зачастую именно то, что является наиболее ярким, значимым и самым важным.

И уже в следующее мгновение она явно и недвусмысленно предложила себя в качестве рабыни, фактически жалобно попросив о неволе, а затем ещё ясно и однозначно объявила себя рабыней. И эти слова: «Я — рабыня», она выкрикнула полностью осознанно. Они исходили из тайных глубин дрожащего, беспомощного, неожиданно извергшего правду вулкана её «Я».

Каким моментом облегчения, взрыва эмоций, должно быть это стало для неё! В это мгновение она осознала свою женственность, правда, что и говорить, чтобы немедленно захотеть снова спрятать её и как можно глубже.

Но было слишком поздно.

С этими словами она по своей собственной воле стала рабыней. И такие слова не могут забраны назад.

Дело сделано. С этого момента она беспомощна переквалифицировать, умалить, уменьшить или отменить эти слова, поскольку она теперь рабыня.

Всё, что осталось — это только заявить на неё права. Что и было сделано позже, несколькими неделями спустя в Цилиндре Удовольствий, небольшом дополнительном или вспомогательном мире, спутнике основного Стального Мира, которым в тот момент ещё правил Агамемнон, Теократ Мира, Одиннадцатый Лик Неназванного. Было ещё четыре других таких мира-спутника: Охотничий цилиндр, используемый для развлечения кюров, Индустриальный, в котором было сосредоточена промышленность, и два Сельскохозяйственных Мира, в которых, в значительной степени в автоматизированном режиме, выращивалось множество зерновых культур. Кюры — естественные хищники и, разумеется, они — плотоядны, но в ограниченной среде Стальных Миров они вынуждены были разработать множество консервированных продуктов, годных для их питания. Конечно, было у них и животноводство, на мясо они разводили различных животных, в том числе и людей. Однако после тех услуг, которые оказали повстанцам их многочисленные человеческие союзники, в рассматриваемом Стальном Мире людей больше не едят. Впрочем, насколько я понимаю, во многих других тоже. Прежних людей из скотских загонов, выведенных специально на мясо, теперь подкармливают, заботятся или отгоняют, но больше не съедают. Предполагается, что в конечном итоге они вымрут и исчезнут сами собой, поскольку у этих больших, неуклюжих, тучных животных отсутствует желание размножаться. В прошлом их численность поддерживалась посредством искусственного оплодотворения.