Павел Майка - Мир миров [litres]

Шулер завыл, но не отпустил мага. Чародей, по которому тоже прошлись заряды, выругался. Он напряг все силы, чтобы скинуть с себя бога, но добился только того, что они покатились по траве, а потом бог снова оказался сверху. Вокруг них отступали красноармейцы, брошенные своими командирами. Они уже не рассчитывали ни на численное преимущество, которое постоянно сокращалось, ни на магию, а только на возможность убежать.

Люди Якубовского понемногу отступали к дирижаблю. Там, к своему удивлению, они попали под командование Брыка, вооруженного оставленным кем-то из солдат карабином.

– Ваш трусливый командир мертв! – прокричал им комиссар. – Только я могу теперь вытащить вас отсюда!

– В Революцию? – спросил кто-то из них. Брык застрелил его на месте.

– Предпочитаете смерть от Революции? – спросил он.

Якубовский опомнился, только когда понял, что находится посреди Диких Полей, один и, по сути, безоружный, потому что здесь пистолет с одним магазином – это ничто. В отчаянии он огляделся в поисках чародея, который раньше не отступал от него ни на шаг. Но никого не было рядом. Маг не мог предать его. Значит, погиб. Надо было бежать к дирижаблю, черт возьми!

Он испугался, что призывает – пусть и в мыслях – другое зло, хотел перекреститься, но замер с поднятой рукой. Призывать на помощь Бога? Но если и Бога, то не Всемогущего, а того, кого они сами создали. Куда он подевался? Перед сном Якубовский помолился ему и, казалось, услышал ответ. Конечно, даже Бог не мог преодолеть сотни километров в одно мгновение, и никакая железная дорога не привезет его на Дикие Поля. Однако почему он постоянно был так далеко? Почему всегда первым делом выполнял поручения последнего из них, того, кто скрывался даже от своих товарищей? И почему он удерживал их покровителя далеко от тех, кто на самом деле в нем нуждался?

– Ты сукин сын! – заскулил он, когда понял, что, как оказалось, все это совсем не та игра, что он предполагал, и разыграл ее кто-то совсем другой. – Ты гребаный вероломный сукин сын!

– А я думал, что подкрался незаметно, – усмехнулся Кутшеба, выходя из темноты.

– Ты! – Якубовский отступил на шаг. Он выставил перед собой пистолет. В нем еще были пули? Он не считал! – Не приближайся! Давай поговорим!

Он не видел рядом покровителя Кутшебы. Если он сейчас выстрелит, никто не отклонит пулю. Но было ли ему чем стрелять? И хотел ли он этого? Он должен был объяснить ему, что все они оказались жертвами. Что у них есть общий враг!

– Прикидываешь, сколько раз уже выстрелил, сволочь, – спокойный голос Кутшебы гипнотизировал. Хищник был в себе уверен. – В магазине этого пистолета двенадцать пуль. Ты считал выстрелы?

Он приближался к жертве медленно. Быть может, наслаждался моментом? Может, ощущал ее страх и упивался им? Якубовский не мог этого оценить. Сколько раз он выстрелил?

– Послушай, – сказал он, весь дрожа – может, от страха, может – от волнения. Он сам не знал. Всё изменилось. Он должен был только переубедить его. – Пойми, шестой из нас, которого ты не знаешь…

Кутшеба бросился на него. В момент озарения Якубовский предвидел это, а лихорадочно работающий мозг подсказал ему ответ: «Одиннадцать выстрелов!» Он нажал на курок.

Звук бойка как треск разбитого стакана.

А потом боль, тепло в груди и резкий удар холода. Последняя мысль – о потерянном шансе. И осознание, что Брык ведь тоже один раз выстрелил.

– Еще двое… – сказали одновременно Кутшеба и мара и направились к лагерю, откуда доносились только звуки одиночных выстрелов и мерное бормотание двигателей дирижабля.

Июнь 1972 года по старому календарю, пятьдесят седьмой год Предела, двадцатый год Мира, Дикие Поля

– Я могу вам помочь, – чародей не столько говорил, сколько хрипел. Шулер с сожженной бородой и обгоревшим лицом держал его за горло. От них обоих шел дым, а по телу мага пробегали голубые искры.

Уже никто не сражался. Выжившие красноармейцы, сбившись в тесную кучку, сидели на земле под надзором Крушигора. Великан ходил вокруг них гордый, как павлин, скалясь, как собака, которой подарили ведро костей. На плече у него лежал автомат. Сара с Вандой лечили тяжелораненых. К удивлению Кутшебы, помогал им и Новаковский. Увидев Кутшебу, он пришел в замешательство, хотел что-то сказать, но все-таки промолчал. Он не знал, как объясниться. Кутшеба только кивнул ему.

– Можешь помочь? – спросил он чародея.