Даниил Ященко - Противостояние Предназначению [СИ]

Ассассин в маске выкрикнул еще одно заклинание, что-то в недрах его одежды треснуло, и арену накрыл непроницаемый невидимый, словно стеклянный, купол. Канн видел, как на незримую стену налетел молодой фехтовальщик и сполз, оставляя кровавые полосы от разбитого носа, как старый задумчиво тыкает мечом и кричит что-то, видел, как со стороны казарм кто-то пытается распахнуть ворота, но они не поддаются, рассыпаются в щепки от многочисленных ударов мечей или топоров, как Арлас – а этот-то тут откуда взялся!? Неужто Найтари приказала охранять его, Канна, во время тренировок, словно Инквизитору нужна помощь – переменился в лице и стал орать команды на весь Дракмор.

Маска рассмеялся. Нехорошо, зло. Взмахнул еще раз своей плетью и сорвал маску. Под ней вместо лица скрывалась треугольная морда, похожая на крысиную, только более вытянутая книзу, покрытая короткой жесткой шерсткой.

–На тебе была иллюзия, – скорее констатировал, чем спросил Лаэрдинн, – Выйдя на арену, ты снял ее, чтобы я ничего не заподозрил, и закрыл лицо маской.

Существо согласно кивнуло.

–Сфера Отрицания – амулет. Кто-то над ним усердно поработал. Да и над амулетом плети потрудились немало. Я даже подозреваю, кто, но хочу, чтобы ты сам сказал.

–Привет из Замка Теней.

–И ты действительно полагаешь, что сможешь убить меня? – в вопросе Инквизитора не было бравады – осуществить это действительно было крайне трудно, почти невозможно.

Подосланный убийца лишь пожал плечами. Его работа была не убить, а попытаться убить.

Лаэрдинн мог легко уничтожить врага, взломав грубой силой Сферу, как слон крушит орех, и обрушив на голову не удачливого создания простейшую молнию, мог призвать более искушенного в магии Ариэля (которому, со временем, прочили искусство Инквизитора Шеар’Тона, пользующегося славой лучшего чароплета), который разъял бы Сферу, словно искусный вор замок. Но это была бы не тренировка. Лаэрдинн крутанул клинками и бросил:

–Тогда иди и попытайся.

И лже-эльф попытался. Огненный хлыст изогнулся змеей и, рассыпая вокруг себя искры, полетел в лицо Лаэрдинну. Тот поставил скрещенные сабли для защиты. Однако верные клинки едва не подвели. Золотые лезвия раскалились так, что стало больно их держать. Инквизитору показалось, что с обожженных ладоней слезает кожа целыми пластами. А шипящая змея пламенного хлыста ударив отлетела назад и покорно свернулась у ног крысомордого.

–Над хлыстом работал лично лорд Пирус? Мое уважение ему.

Легкий кивок согласия, и хлыст вновь летит к Канну. Но ударяет он в песок арены, от жара превратившийся в стекло. Сам Инквизитор с недоступной никому из смертных скоростью преодолел разделяющие сражающихся футы. Морда убийцы еще больше вытянулась, когда он боковым зрением, где-то на самой-самой грани восприятия увидел движение. Его рука метнулась под плащ, где, на крайний случай, прятался тонкий, как игла, трехгранный стилет. Но он не успел. Дор-ан’Канн прочертила на его боку и груди длинную кровавую борозду, а ее близнец снесла голову. Костяной амулет с вырывающимся из него огненным хлыстом выпал и с громким шипением исчез вместе со смертоносным оружием. Миг спустя рассыпалась Сфера, с таким звуком, будто кто-то гигантским камнем разбил миллион огромных витражей.

Через забор арены тут же перескочили Арлас со взводом элитной гвардии – ликторов царицы, два мастера, выбывших из сражения, а секундой позже появились в ослепительной вспышке Ариэль и Шакур.

–Это было покушение? – спросил Инквизитор.

–Нет. Напоминание наших хороших знакомых о себе. Арлас. Удвой стражу, пусть задерживают всех подозрительных до выяснения. На этаж покоев Найтари никого не пускать. Шакур, займись противоиллюзиоными чарами.

Тиссай пришел в себя оттого, что его нос приятно щекотал острый запах жарящегося на огне мяса с приправами. Он очнулся и возвестил об этом громким чихом, стократным эхом усиленным сводами сырой пещеры. Тут же чья-то сильная рука зажала ему рот, а хриплый голос просипел в ухо:

–Не шуми, тут неподалеку туннели пещерных гоблинов.

Рыцарь огляделся. Он был внутри обширной пещеры, освещаемой десятком отчаянно коптящих и трепещущих на сквозняке факелов. Пещеру использовали под лагерь – причем давно и основательно – в углу, где он лежал, свалены не совсем чистые одеяла и шкуры, посреди горит костер, на котором жарится целая кабанья туша. Перед огнем устроились Шакур и попыхивающий трубкой грязный, с немытыми отросшими волосами мужлан, в драной и засаленной форме капитана Вольной роты Стальных голов. Вокруг по пещере ходили и занимались вполне бытовыми делами точно такие же грязные и неухоженные люди, но один, самый мускулистый в кожаном фартуке, острил мечи, насаживал стальные наконечники на обструганные палки – делал копья – его подручный мастерил стрелы для аккуратно составленных шалашиком неподалеку луков.