Даниил Ященко - Противостояние Предназначению [СИ]

–Ждать. Только ждать и обороняться.

Элозар даже не счел нужным скрывать презрительного хмыканья, развернулся и демонстративно вышел. Владыка Тени тяжело опустился в жесткое кресло, больше напоминавшее неудобный массивный трон, подпор руками голову и задумался.

Эх, кто бы знал, как ему тяжело. Очень тяжело. Этот проклятый договор о соблюдении Равновесия… Если бы не он… Если бы все оставалось по прежнему, он повел бы неисчислимые легионы слуг Тьмы, его бы поддержали брат и другие Предначальные Темные. Он бы завоевал всю Пирамиду, нет, всю Вселенную. А поскольку уже многие тысячи лет Миттео, Бальтазар и Азраил безвылазно пребывают в крепости на дрейфующем по междумирью островке благодаря сильнейшим чарам давно сгинувшего (как раз по причине этих чар – маг принес себя в жертву, чтобы сделать заклятье нерушимым) Светлого. И поэтому он, Ириодал, правил бы в Великой Империи Тьмы. И даже Инквизиция была бы ему не указ.

А теперь… Что теперь. Те же Миттео, Бальтазар и Азраил, заключив договор (разорви его все демоны преисподней!) с Инквизицией сами же и противодействуют его делу. Ириодал прямо чувствовал, как при каждом взаимодействии с Силой перед ним встают преграды, словно безбрежные потоки энергии кто-то пытается отгородить забором от него. Это может сделать только очень сильный и кровно близкий. То есть, в данном случае, Миттео.

Что больше всего бесило Ириодала, так это то, что Темная троица выжидает, ждет, что будет. Они смогут найти себе выгоду как в победе так и в поражении его, Ириодала. А в противодействии Миттео он видел лишь очередной укол старшего братца – ясно, что магические барьеры тот ставит лишь под давлением Инквизиции, чтобы показать, да, мол, мы честны с вами, Серые.

На коленях Властелина Теней оказались простые черные ножны с изогнутой катаной.

–Мы еще посмотрим, – обращаясь к бушующей за стенами башни метели произнес Ириодал, нежно, почти любовно, поглаживая оплетку рукояти меча.

Два путника появились на дороге, ведущей в некогда сожженный, а теперь снова отстраиваемый посад, словно бы из воздуха. Да почти так оно и было. Но лишь кружащие в небе птахи да робко выглядывающий из своего укрытия лис заметили их. Не спеша, парочка пошла вверх по пологому склону холма, туда, где некогда высились строения бедного, как и все города Нордлинга, оплота сгинувшего во время опустошительного нашествия с севера, из страшного и мрачного, но легендарного Замка Теней, о котором местные жители если и говорят, то только шепотом.

В Нордлинге начиналось короткое северное лето, но кое-где, особенно в стороне от дороги в лесу, лежал упорно сопротивляющийся солнечным лучам снег, из блестящего белого покрова превратившийся в грязный кучи. Да и тепла особо не наблюдалось. Молодой, почти мальчик, встретивший едва ли больше двадцати зим, старательно кутался в не по погоде легкую тунику. Второй же шагал как ни в чем не бывало, словно не замечал дующего с холодного севера ветра, проникавшего под хлопковую некогда белую, а сейчас выцветшую и ставшую почти серой робу. Так они и преодолели пару миль, оставшиеся до того, что раньше было городскими стенами (кстати, каменными стенами посад мог похвастаться только с этой стороны). Сейчас на уродливых почерневших, будто гнилые обломанные зубы в старческом рту, развалинах укрепления возились люди, не то отстраивая стену заново, не то без особого успеха пытаясь подлатать то, что было. Занятые своими делами, селяне не обратили внимания на путников, и те беспрепятственно проникли в город. Там жизнь кипела полным ходом: мужчины вовсю возводили разрушенные войной постройки, кто уже обустроил быт занимались повседневными важными делами или помогали соседу, женщины опустив головы долу работали в поле, разбитом около останков стены. Даже дети были заняты – помогали взрослым.

На шагающих пришлецов кое-кто покосился, некоторые поглядели, а потом вернулись к делам, мол, пусть их, нищебродов, сами почитай на пепелище живем. А большинство даже не обратили внимания.

Однако, нашелся один человек, чья реакция отличалась от прочих. На пороге небольшой хибары, из трубы которой валил дым – временной кузницы – торчал здоровенный волосатый детина, покрытый испариной так, что с него градом струился пот, до того подпиравший стену кузни и дышавший, как кузнечные мехи, встрепенулся и похромал куда-то, постоянно оглядываясь.

А путники, меж тем, достигли отстроенного первым делом трактира и вошли внутрь. Там, кроме хозяина – однорукого калеки – и тщательно вылизывающейся кошки не было ни души. Не успели путники расположиться и обогреться у горячего очага, как в малехонькой корчме стало тесно. Ввалившихся мужиков возглавляли тот самый изуродованный шрамами великан кузнец и так же покрытый уродливыми рубцами мужичок, на глазу которого чернела повязка. Среди местных только они с кузнецом были вооружены нормальными мечами, остальные сжимали какие-то палки и плотницкие топоры.