Маргарет Оуэн - Спасти Феникса [litres]

Дело было вовсе не в деньгах. Но Фу клялась всеми мертвыми богами и надеялась, что теперь-то Па заведет речь именно о них.

Тут Па сделал жест Фу, резко кивнув на ворота.

Он хотел, чтобы она разобралась с Русаной. Назвала размер причастного.

Фу застыла. По позвонкам скользнула струйка пота. Одно дело – зачинать Танец денег. Оглашать требования королеве – совсем другое. Фу не была вождем, пока не была… ей не полагалось… Что, если она облажается и они потеряют все?..

Она даже не знала, о чем просить.

Отсветы факелов заиграли на стали, когда Соколы у стены шелохнулись – признак того, что их снисходительность на исходе. Хлипкая угроза, когда на телеге лежат вповалку чумные трупы, но все же угроза. Достаточная, чтобы заставить нескольких Ворон вздрогнуть. Достаточная, чтобы Фу изнутри как молнией пронзило.

Всего лишь пустая угроза, однако они пригрозили, потому что имели право. Потому что им нравилось наблюдать, как прыгают Вороны.

Гнев Фу проявлялся странно, иногда он был сдержанным и стойким, как режущая сталь, иногда необузданным и неостановимым, как кровь из разрезанной вены. Сейчас по ее позвоночнику поднимался старый, резкий вид гнева, выкованный из всех тех лезвий, что насмешливо целились в нее.

И этот старый, резкий гнев подсказал Фу ее цену.

Крики и топот Танца денег стали еще неистовей, когда она выступила вперед.

Русана умышленно напускала на себя скуку, щелкая когтями, унизанными бриллиантами, чуть быстрее, чем ритм танца. Фу различала признаки нетерпения: королева по-прежнему считала, что ей не придется отвечать за нанесенное оскорбление. А вот ее управляющий уже посерел почти так же, как кошка у него в руках.

Кошка была предложена робко. Фу не взяла ее. У нее на уме уже был выкуп, достойный вождя.

Она хотела смотреть Прославленным кастам в глаза без страха. Она хотела заставить Охотничьи касты дважды думать, прежде чем даже в шутку обнажать сталь. Она хотела вернуть маму.

Но поскольку ничего этого королева не могла ей дать, она возьмет следующее по ценности.

– Я возьму зубы, – сказала Фу.

Русана пристально посмотрела на управляющего. Тот выглядел так, будто его вот-вот вырвет, и не сводил глаз с окровавленных саванов на телеге:

– Вождь, я не могу… вы не вправе просить…

– Зубы, – повторила Фу холодным, как камень, голосом. Она ощутила странный, едва заметный толчок в груди, когда ее назвали «вождем». Рановато еще .

Вороны позади нее кружили и ревели. И она, и Русана знали, что они могут терроризировать двор на протяжении многих часов, пока трупы грешников не пропитают чумой весь дворец. Королева-Лебедь может носить королевский герб, однако здесь и сейчас двором правила Фу.

Русана не отвечала.

Фу тоже не двигалась с места. Чем дольше это будет продолжаться, тем хуже будет выглядеть королева, позволившая Воронам так над собой глумиться.

На физиономии управляющего проступили бусинки пота. Жаль, что нужно сломать королеву, а не его.

– Считаю до ста, – сказала Фу, поворачивая клюв в сторону Русаны и вкладывая в слова всю застарелую ненависть. – А потом мы оставляем мальчишек у ворот и покидаем ваш город навсегда.

– Но… – пробормотал управляющий, – король…

– Раз, – сказала Фу.

– Пожалуйста …

– Два.

– Довольно! – выкрикнула Русана.

Фу ждала. Ветер легонько дернул ее за робу и отпустил.

– Пятьдесят нака. – Губа Русаны презрительно скривилась, а бриллиантовые когти защелкали быстрее. – И мы простим вашу дерзость.

Управляющий издал хриплый вздох облегчения.

– Благодарю вас за вашу безмерную щедрость, ваше ве…

– Три, – сказала Фу.

Когти Русаны замерли, впившись в прикрытое шелком бедро.

При счете десять слуга королевы был послан бегом. На счет семьдесят он вернулся и сунул в руки Фу тяжелый мешочек из парчи.

Вес не выдал сути содержимого, но ему на помощь пришел тихий зуд колдовства, отдавшийся эхом в ее костях. Каждая семья в Саборе хранила свои зубы на тот случай, если придется призвать Ворон с пустыми руками. Каждый зуб был на вес золота, но только для Ворон, которые слышали его шепот. Некоторые стоили дороже – кусочки удачи Сизарей или убежища Воробьев, – когда какой-нибудь Вороне они требовались.

Никто из королей веками не платил причастного. Но сегодня Фу пришли забрать плату.

Редкая коллекция зубов похрустывала в парчовом мешочке – целые зубные династии Фениксов, тысячи молочных зубов и даже зубы, выдернутые у трупов.