Соман Чайнани - Мир без принцев [litres]

Агата пыталась вырваться из крепкой хватки ожившей ивы, но ветки только сильнее впивались ей в руки…

– Я готова, – сглотнув, кивнула Софи.

Эвелин ухмыльнулась, обнажив выемку между зубами. Протянувшись к своей груди, она вытянула из сердца длинную нить синего света, и, вырвавшись, та осветила ночное небо. Как только декан это сделала, бабочки на ее платье стали ярко-красными…

Агата взывала в ужасе, но глаза Софи застыли на сгустке синего света, который свернулся в мерцающую парящую сферу.

– А теперь закрой глаза и произнеси свое желание вслух, – ласково произнесла декан.

Софи закрыла глаза.

– Я сделаю все что угодно, чтобы снова увидеть свою мать! – хрипло произнесла она, стараясь не обращать внимания на мычание Агаты.

– Искреннее, – хищно проговорила декан, – желание исполнится, только если ты искренне этого захочешь.

Софи стиснула зубы:

– Я сделаю все что угодно, чтобы снова увидеть свою мать!

И вдруг стало очень тихо, даже Агата не издавала больше ни звука.

Софи приоткрыла один глаз и увидела, что сфера начала кружиться вокруг своей оси, выбрасывая лучи зловещего синего света. Мало-помалу свет обретал форму и становился объемным. Против воли Софи отшатнулась, увидев, как фантом обретает плоть.

И вот две бледные босые ноги парят над синей травой. Глаза Софи медленно поднимались по развевающейся синей рубашке, по бледным худым рукам, выглядывающим из рукавов, длинной лебединой шее… А затем Софи увидела лицо, которое, казалось, раньше она могла увидеть только в зеркале. Эта неподвластная возрасту ванильная кожа, маленький скругленный носик и холодные зеленые глаза… Призрак улыбнулся ей, и Софи упала на колени.

– Мама? – прошептала она. – Это правда ты?

– Поцелуй меня, Софи, – попросила мать, и голос ее был далеким и приглушенным. – Поцелуй и верни к жизни. Это единственная цена, которую я прошу.

– Вернуть к жи… и… изни? – заикаясь, спросила Софи.

Позади нее снова отчаянно закричала Агата.

– Поцелуй истинной любви может творить чудеса. Точно так же тебя однажды оживил поцелуй твоей подруги. – Произнесла мать Софи. – Но то «долго и счастливо» оказалось не таким уж и долгим, правда? Теперь твоя очередь обрести настоящую любовь.

– Но меня никто не любит, – прошептала Софи. – Даже Агата.

– Я люблю тебя, Софи. И ты не обязана заканчивать свою жизнь так же, как я, – успокаивала ее мать. – Ведь есть кое-кто, любящий тебя гораздо больше, чем когда-либо любила Агата. Кто-то, кто любит тебя такой, какая ты есть.

Агата неистово впилась зубами в свой кляп из коры ивы…

– Это ты? Ты моя настоящая любовь? – спросила Софи у матери, широко распахнув глаза.

Ее мать улыбнулась:

– Ты должна просто довериться мне.

– Я действительно тебе верю, – сказала Софи со слезами на глазах. – Ты единственный человек, который знает, какая я на самом деле!

– Тогда поцелуй меня, Софи, и не прерывай поцелуй, что бы ни происходило, – предупредила ее мать. – Если ты прервешь его, то потеряешь свой последний шанс на любовь.

Агата сильнее впилась зубами в заткнувшую ей рот ветку, пытаясь ее перегрызть…

С колотящимся сердцем Софи сделала шаг навстречу призраку матери.

Агата почувствовала, как дерево поддается…

– Поцелуй же меня сейчас, Софи, – настойчиво произнесла мать. – Пока не стало поздно.

Агата выплюнула кляп и закричала что есть силы:

– СОФИ, НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО!

Но в бледном свете луны Софи прижала свои губы к губам матери. Лицо Софи расслабилось и вспыхнуло верой, что счастье вот-вот придет к ней… Верой в то, что первый поцелуй приведет ее к тому «долго и счастливо», которого она заслужила…

Но затем поцелуй стал холоднее и жестче. Софи открыла глаза и увидела, как призрачное лицо истончается и разлагается, точно у тысячелетнего трупа. Кожа струпьями падала с покрытого личинками и оспинами черепа. Испуганная Софи хотела было отстраниться, но вспомнила слова матери и продолжала целовать ледяной череп, молясь о любви, которая никогда не покинет ее, о любви, которая будет сильнее чувств любого принца или подруги. Кожа медленно стала нарастать поверх костей как белый мрамор. Лицо потеряло свое призрачное свечение и становилось все реальнее и реальнее…

Потрясенная Софи отшатнулась, узнав его. Ее губы только что отстранились от губ мальчика!

Босая нога цвета слоновой кости ступила на землю. Темно-синяя трава прошла между пальцами. Директор школы стоял, запрокинув голову, и на его лице на этот раз не было маски. Он был в своей синей, задрапированной вокруг тела мантии, его молодое точеное лицо сияло призрачной бледностью, а копна белых волос реяла на ветру.