Элизабет Хэнд: Женщина-кошка

– Ладно. Сегодня к полуночи.

– Да, конечно, – пролепетала Пейшенс. – Я вас не подведу, мистер Хедар! Я вам обещаю! Спасибо огромное!

Она быстро схватила свою папку и направилась к выходу, но на полпути обернулась к Лорел и громко и внятно произнесла:

– Спасибо вам!

Лорел слегка улыбнулась ей в ответ и тоже вышла из кабинета своего мужа.

Пейшенс на секунду задержалась у своего рабочего стола и поспешила в дамскую комнату. Пробегая по коридору, она едва не столкнулась с кем-то.

Это была Лорел Хедар.

Пейшенс как вкопанная застыла на месте: в ней боролись смущение и благодарность. Лорел с улыбкой посмотрела на нее и, указав глазами на одежду Пейшенс, сказала:

– Если вам интересно мое мнение, то вы выглядите потрясающе.

Пейшенс, не в состоянии сказать ничего вразумительного, лишь слабо улыбнулась.

– Может быть, он и прав, – наконец сказала она. – Я немного...

– Он мастер унижать людей! Это его конек. Играя с ним в эту игру, нельзя победить. Можно только отказаться играть дальше.

– Но мне правда казалось, что я знаю, чего он хочет.

Лорел покачала головой:

– Не расстраивайтесь из-за этого, милочка. Мне тоже казалось, что я знаю. – Она улыбнулась и доверительно коснулась руки Пейшенс: – Главное, держитесь!

Пейшенс улыбнулась ей в ответ, и они расстались.

Сэлли дожидалась в уборной. Она удивленно подняла брови, когда Пейшенс бросила на пол свою папку и принялась проверять, не размазана ли у нее тушь вокруг глаз.

– Ну?

– Я сделала все, что он просил. А он, он просто втоптал меня в грязь. Я столько работала... – заговорила Пейшенс, не отводя глаз от зеркала.

– Ну, не надо, – Сэлли закатила глаза, но, стараясь утешить подругу, ласково обняла ее за плечи. – Ладно. Ему доставляет удовольствие мучить людей. Чем хуже тебе, тем лучше ему. Забудь. Просто не обращай внимания.

Пейшенс тяжело вздохнула, но ее лицо просветлело, когда она добавила:

– Ты не поверишь, но мне дали еще один шанс. И это сделала – угадай кто? – Лорел.

– Да уж... В чем, в чем, а в этом ты права. Я не верю.

Сэлли взглянула на свое отражение в зеркале, страдальчески поморщилась и принялась рыться в своей сумочке. Наконец она нашла то, что хотела, –упаковку аспирина.

– Опять голова болит, – объяснила она и проглотила три таблетки. – Просто раскалывается.

Она положила аспирин обратно и стала искать что-то другое. Вот оно: маленькая баночка без этикетки, до половины наполненная какой-то жирной мазью. Пейшенс с сомнением покачала головой:

– Да, по-моему, ты пристрастилась к этой дряни.

– Ну и прекрасно, – отпарировала Сэлли. – «Бью-лайн» – настоящее волшебство в обычной баночке.

– А откуда ты берешь этот крем? Ведь они приступают к его выпуску только завтра.

Сэлли хитро улыбнулась и заговорщицким тоном сказала:

– Это все Майк. Помнишь, из лаборатории. Надежный поставщик.

– А, все он?

Сэлли намазала кремом лицо и подмигнула своему отражению в зеркале.

– Хочешь тоже?

Она протянула баночку Пейшенс, но та отмахнулась. Сэлли пожала плечами и спрятала свое сокровище обратно в сумочку.

– Ну, одни готовы принять любую помощь, а другим она, может быть, и не нужна. Что до меня, то я не хочу оказаться единственной женщиной на земле, которая будет выглядеть старше двадцати пяти.

Пейшенс улыбнулась:

– Ладно. Я, пожалуй, пойду. Мне нужно все переделать к полуночи.

Остаток утра пролетел быстро. Пейшенс любила рисовать. Даже если она рисовала что-то по заказу, ее завораживал сам процесс создания из отдельных штрихов, линий и мазков чего-то целого, наделенного смыслом, ей всегда казалось, что это своего рода волшебство. Ее рабочий стол в художественном отделе был не больше, чем у всех остальных, но она умудрилась разместить здесь все, что могло понадобиться: краски, чернила, перья, плотную бумагу для акварели и тонкую лощеную бумагу, ноутбук (чтобы всегда под рукой были нужные программы), даже образцы выпускаемой продукции, хотя Пейшенс сама ею редко пользовалась. А еще среди всего этого, прямо на рабочем столе, лежала еда, которую принесла Сэлли. Она сама сидела рядом и, прислонившись к стенке, наблюдала, как ее подруга заново перерисовывает забракованную эмблему, делая ее, как обеим хотелось верить, лучше.

– Попробуй, рогалики очень вкусные, – сказала Сэлли, протягивая подруге последний. – Пейшенс, нужно что-нибудь съесть. У тебя будет болеть голова.

Ланс, еще один художник, задумчиво прошелся мимо стола Пейшенс, скосил глаза на лежащий там рогалик и взял его, вполголоса пояснив: