Кассандра Клэр - Королева воздуха и тьмы [litres]

– Нет, ночью будет хуже, – отрезала она.

– Эй, – тихо произнес некий голос.

Эмма обернулась: парень с волнистыми волосами и смуглой кожей глядел на них со смесью досады и… нет, все-таки в основном досады.

– Рафаэль Сантьяго?

Картинки в исторических книгах про героев Темной войны – ну, конечно. Эмма почему-то всегда думала, что Рафаэль Сантьяго, пожертвовавший собой, чтобы спасти жизнь Магнуса Бейна, должен лицом походить на ангела. Шапка кудрей, крестообразный шрам на горле и громадные глаза на детски-округлом лице были точно как на картинках. А вот сардонического выражения там точно не было.

– Я тебя знаю, – сказала Эмма.

Его это не слишком впечатлило.

– Я вас тоже знаю. Вы – те помраченные, которые всегда так отвратительно ведут себя на публике. Я понимаю, что вы – зло, но неужели нельзя вести себя более сдержанно?

– Вообще-то мы – не они, – сказал Джулиан. – Это совершенно другие люди.

– Это вы так говорите, – пожал плечами Рафаэль. – Это глупейший план, и вы все погибнете. Видно, все ангельские дары и правда сгинули, остался только типично нефилимский талант – потрясающая близорукость. С одной демонской сковороды на другую.

– Хочешь сказать, нам не стоит отвечать Тессе? – уточнила Эмма, которой он уже начал действовать на нервы.

– У Рафаэля просто мерзкое настроение, – отмахнулась Ливви и взъерошила ему волосы. – Правда же, у тебя мерзкое настроение? – проворковала она.

Рафаэль ответил зверским взглядом; Ливви только улыбнулась.

– Я не говорю, чего вам делать, а чего не делать, – огрызнулся он. – Идите, ищите свою Тессу. Но вам может понадобиться моя помощь. Вы с куда большей вероятностью сможете пробраться через город, если обеспечите себе транспорт. Но забесплатно я не помогаю.

– Как это ни погано звучит, а каждое слово – чистая правда, – признала Ливви.

– Хорошо, – сказал Джулиан. – Чего же ты хочешь, вампир?

– Информации. В вашем мире мой город все еще стоит? Нью-Йорк…

Джулиан кивнул.

– Я жив?

– Нет, – ответила Эмма.

Ходить вокруг да около смысла не было никакого.

– Тогда кто у вас вождь вампирского клана в Нью-Йорке? – помолчав всего секунду осведомился Рафаэль.

– Лили Чен.

Рафаэль, к ее удивлению, улыбнулся – настоящей улыбкой с настоящим чувством в ней. Эмма даже как-то помягчела к нему.

– В нашем мире ты герой. Ты пожертвовал жизнью, спасая Магнуса.

– Только не говорите, что речь о Магнусе Бейне! – в ужасе сказал Рафаэль. – Пусть это будет какой-нибудь другой Магнус, покруче и получше. Я бы такого ни за что не сделал. А если бы сделал, то уж точно не хотел бы, чтобы об этом лясы точили. Поверить не могу, что Магнус осрамил меня, все разболтав.

Уголок губ у Джулиана дрогнул.

– Он назвал дитя в твою честь. Рафаэль Сантьяго Лайтвуд-Бейн.

– Гадость какая! Стало быть, все знают? Как жить-то после этого? – он бросил взгляд на Диану. – В гараже под брезентом несколько моих мотоциклов. Можете взять парочку. Только смотрите, не разбейте, а то я буду очень недоволен.

– Договорились, – кивнула Диана. – К ночи вернем.

– А тебе разве не положено спать, Рафаэль? – вдруг сообразила Эмма. – Ты же вампир, а на дворе день.

– О, мой маленький Охотник, – холодно улыбнулся тот, – сначала посмотри на наше солнце, потом поговорим.

Мотоциклы обнаружились в гараже. Дивья открыла железную дверь, чтобы они могли выехать на улицу, и сразу же за ними закрыла. Завизжали, залязгали механизмы. Джулиан поднял голову и увидел небо.

Первой его мыслью было поскорее заслонить Эмму от останков солнца. Второй – кусочек стихотворения, которому научил его дядя.

От солнца остался только багрово-черный уголь, тускло мерцавший за полосатыми, рваными облаками. Свет от него был отвратительный – красновато-бурый, словно они смотрели на мир сквозь воду пополам с кровью. Воздух был густ и отдавал грязью и медью.

Судя по всему, они сейчас стояли на Западном Бродвее; народу на нем было не в пример меньше, чем прошлой ночью. В проемах между домами сновали какие-то тени. Магазинчик шаговой доступности, торговавший кровавыми милкшейками, кстати, стоял открытый. За прилавком кто-то сидел и даже читал старый журнал – но формой он от человека категорически отличался.

По пустой в основном улице картинно летал всякий мусор, гонимый горячим ветром. В Лос-Анджелесе временами тоже бывала такая погода, когда дуло из пустыни – там его звали дьявольский или убийственный ветер. Видимо, в Туле́ ему было самое раздолье.