Кассандра Клэр - Королева воздуха и тьмы [litres]

– Отличная работа, – оценил он.

– Здесь может не быть ангельской магии, – Эмма не стала прятать улыбку, соскальзывая с коня, – но мы все-таки пока Охотники.

Джулиан спешился рядом. Ни одному не пришлось напоминать, что коней оставить не удастся. Эмма погладила Среброгриву по носу, и кобыла умчалась к светлеющему востоку. Она всегда найдет дорогу домой.

Вдоводел полетел следом смазанным черным штрихом. Эмма и Джулиан обратились лицом к башне. По траве протянулись длинные рассветные тени. Твердыня вздымалась впереди, как шея в гибельном ожерелье из высоких терний.

Между их укрытием и изгородью расстилалась гладь травы. От ворот их не видно, но стоит им выйти из леса, и любой дозорный с башни сможет их засечь.

Джулиан сбросил капюшон – какая разница, притвориться Фергусом все равно больше не выйдет. Волосы у него спутались и были влажными.

– Прикрытие больше не понадобится. Пойдем внаглую.

Он взял ее за руки – Эмма чуть не подскочила от неожиданности. Какие теплые ладони… Он притянул ее к себе, полуобнял, и они двинулись пешком по направлению к башне.

– Смотри все время на меня, – негромко скомандовал он. – Фэйри по-своему романтичны.

Эмма вдруг поняла, что они теперь изображают влюбленную парочку, решившую погулять на заре. Они соприкоснулись плечами, и ее бросило в дрожь. Солнце поднялось выше, согревая холодный воздух.

Она искоса посмотрела на Джулиана. Кем-кем, а романтическим влюбленным он сейчас не выглядел: глаза настороженные, челюсти сжаты. Скорее уж он был похож на собственное изваяние, сделанное скульптором, не слишком хорошо знакомым с моделью… Скульптором, никогда не видевшим в его глазах искры, которую видели только члены его семьи, и уж тем более улыбки, которую он дарил только Эмме.

Они благополучно дошли до высокой изгороди, сплетенной из лоз. Эмма нехотя выпустила руку Джулиана. Здесь, вблизи, тернии казались выкованными из сияющей стали; шипы торчали во все стороны под самыми разными углами. Некоторые были длиной с целый меч. То, что издали казалось Эмме цветами, было побелевшими от времени скелетами тех, кто пытался одолеть эту преграду. Назидание нарушителям королевского покоя.

– Пройти здесь невозможно, – сказал Джулиан, разглядывая стену. – Можно подождать до ночи и попробовать все-таки через ворота.

– Так долго ждать нельзя, сейчас еще только рассвет, – возразила Эмма. – Королеву надо остановить.

Она сняла с пояса кинжал – не Кортана, но все же хорошая охотничья сталь, острый и длинный клинок. Она ожидала сопротивления, но не встретила его: шип удалось срезать легко, остался обрубок, сочащийся сероватой жидкостью.

– Фу, – она отшвырнула шип; странный запах, глухой и зеленый, поднимался от потревоженной изгороди.

Эмма вдохнула поглубже, пытаясь заглушить беспокойство.

– Так, я постараюсь прорубиться внутрь. Вон, там даже башню сквозь заросли видно.

С такого расстояния было ясно, что стена не сплошная, и между лозами даже есть просветы, в которые человек вполне мог протиснуться.

– Эмма… – Джулиан протянул руку, но не дотронулся до нее. – Мне это не нравится. Мы явно не первые, кто пытался проникнуть через эти заросли.

Он подбородком указал на скелеты.

– Но мы точно первые Охотники, – возразила Эмма с решительностью, которой на самом деле не чувствовала. Она взмахнула клинком, шипы посыпались на землю.

Стало темно – так стремительно Эмма рубилась сквозь заросли. Колючки росли густо и сплетались над головой, не пропуская солнечный свет. Кажется, Джулиан окликнул ее, но его голос звучал приглушенно… Она оглянулась и похолодела.

Заросли сомкнулись позади нее, как вода. Теперь ее со всех сторон окружала сплошная серо-зеленая стена со смертельными шипами. Она отчаянно махала кинжалом, но лезвие со звоном отскочило от ближайшего шипа, словно тот был сделан из стали.

Что-то больно укололо ее в грудь. Лозы медленно сжимались вокруг Эммы. Один из побегов целился ей в грудь, над сердцем, другой уже воткнулся в запястье. Она дернула рукой, уронила кинжал. У нее были другие в рюкзаке, но добраться до них было теперь невозможно. Сердце отчаянно забилось. Лозы наступали. Между движущимися стеблями мелькало что-то белое… не свет, нет: белые кости тех, кто навсегда остался внутри живой изгороди.

Шип задел ее щеку, побежала теплая кровь. Эмма невольно отшатнулась, и в ее спину и плечи вонзилось еще больше шипов. Сейчас я умру, подумала она, в глазах потемнело от ужаса.