Анна Дашевская - Лицо под маской [litres]

Первое место было отдано Чинции и ее жениху, Гаэтано Фоскари; второе получила совсем молоденькая Клара Боттарди, внучка той самой графини. Третье неожиданно перепало нам с моим партнером. Лоредано поднял ладонь, и в этот момент начали бить часы: полночь. С двенадцатым ударом зашелестели шелковые ленты, и гости начали освобождаться от масок, со смехом узнавая соседей.

– Посмотри, пожалуйста, что будет твориться здесь, в зале, – негромко сказала я, и Джан-Баттиста кивнул. – Я пойду гляну, что там за шум в коридоре.

– Подожди, – он попытался меня остановить, но в этот момент к нему обратился один из совсем старых нобилей, а я выскользнула за дверь. Двое сотрудников СБ в ливреях лакеев последовали за мной, повинуясь моему кивку.

Признаться, меня просто трясло от злости на всех: на себя, что ввязалась во всю эту историю, на Лоредано, который так лихо расправился с моей репутацией, на Пьетро, не договорившегося вовремя с треклятым дожем, а теперь и вовсе пропавшего куда-то… В коридоре было пусто, я прислонилась к прохладному шелку стены, закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Перед глазами перестали плавать желтые кольца, и вот тут-то я услышала хорошо знакомый дребезжащий тенорок:

– Стойте смирно, прекрасная синьора! Впрочем, можете посмотреть на меня.

Я открыла глаза: прямо перед моим лицом, совсем близко, ухмылялись ярко-красные губы и съехавшиеся к носу глаза Джокера. Здравствуй, мой дорогой кошмар! А где мои охранники?

Ну, ясное дело, лежат кучкой возле стены. Обездвижить их для Джокера труда не составило…

– Добрый вечер, синьор Паски. Вы ведь Аренелло Паски, я не ошибаюсь?

– О, да вы не только хороши собой, но еще и осведомлены о многом, чего знать не следовало бы! – он довольно захихикал, и у меня по позвоночнику пробежала холодная дрожь.

Да где ж эта хваленая Служба безопасности, почему нет никого больше?

Джокер снова хихикнул:

– Нет-нет, не ждите, никто не появится. У вас свои хитрости, а у меня, знаете ли, свои, поэтому в ближайшее время из вашего прекра-а-асного бе-е-елого бального зала не выйдет ни один человек. Впрочем, мне хотелось бы присесть. Где-то тут был ваш кабинет, милая дама? Можете показать рукой, я разрешаю.

Я поняла, что и в самом деле могу пошевелиться только для того, чтобы поднять руку и показать на дверь кабинета в самом конце коридора. Что-то скрипнуло, Джокер повернул голову, и бубенчики зазвенели.

– Нет, показалось, – пробормотал он. – Ну же, идемте.

И он подтолкнул меня в спину.

Дверь была чуть приоткрыта. Я вошла первой, широко распахнув ее, и села в кресло. Почувствовав прижавшееся к ногам пушистое и горячее кошачье тело, я поняла, что под креслом Руди. Ага, это скрипели дверные петли, когда он проник в кабинет!

Тем временем Джокер захлопнул дверь, закрыл поворотом торчащего изнутри ключа, уселся в кресло напротив и удовлетворенно сказал, потерев свои руки в белых перчатках:

– Ну вот, теперь можно и побеседовать. Разрешаю вам говорить и выполнять любые действия, не идущие мне во вред.

«Ну, и чего стоил твой амулет от ментального воздействия, Джан-Марко?» – подумала я, вслух же сказала без особой любезности:

– О чем же нам с вами говорить, синьор Паски? Не вижу общих тем.

– Ну как же, как же! А вот, например, откуда вы вытащили этого дохлого дожа? Неужели прятали под своей кроватью?

– Грубо и не смешно, – равнодушно ответила я. – И вообще, как-то неравно получается: я сняла маску, а вы – нет.

– Ну и что? Вы меняете маски, а я сроднился с этой!

Его руки ни минуты не были в покое: он то проводил пальцами по кромке стола, то выстукивал дробь по ручке кресла, то дотрагивался до своей щеки. Взгляд также блуждал по кабинету, цепляясь за золотого карпа на ширме или книжные корешки.

– Вот как… То есть у вас она приросла к лицу так же, как у Лоредано и Карло Контарини-Маффео?

– Нет! – взвизгнул он. – Это у них, у них так же, как у меня!

– И чего же вы хотите от меня? Чтобы я сделала вам такую же операцию? – я старалась говорить тихо и монотонно, мне казалось, что от любого резкого возражения или неожиданного звука Джокер впадет в буйство.

– Зачем мне эти ваши глупости? Ха! – он рассмеялся.

– Ну, хорошо, раз уж мы так мило беседуем, удовлетворите мое любопытство? – спросила я самым светским тоном. – Ваша магия… это ведь что-то совсем необычное? Я такого никогда не видела!

Надо подпустить побольше восхищения в голос. По-моему, тут пересолить невозможно: ему очень хочется похвастаться кому-то равному. Ведь не с отморозками же на Calle Foscarini разговаривать?