Мишель Пейвер - Клятва мстителя [= Клятвопреступник] [litres]

– Но это для нее не важно.

– Зато это важно для меня, – сказал Торак и быстро пошел прочь со стоянки.

Ему было все равно, куда идти, лишь бы подальше от племен Сердца Леса.

Но далеко уйти ему не удалось – рана на бедре дала о себе знать, он сел на берегу и стал смотреть, как мимо течет Черная Вода. Боль в груди усилилась. Он хотел, чтобы Волк был рядом, но Волк не приходил, а у него не хватало духу завыть.

Торак почувствовал, что к нему кто-то подошел, обернулся и увидел Дюррайн.

– Уходи, – буркнул он.

Она подошла и села рядом.

Торак сорвал лист лопуха и стал ощипывать его, оставляя только прожилки.

– Ты принял мудрое решение, – сказала Дюррайн. – Мы будем хорошо за ней присматривать. – Она немного помолчала. – Мы не знали, как далеко зашло ее безумие. Мы не должны были давать ей столько свободы. Мы… мы ошибались.

Торак пожалел, что Ренн не слышит этих слов.

– Она согрешила, – продолжила Дюррайн. – Но мудро предоставить месть Лесу. – Она повернулась к Тораку, и он почувствовал силу ее взгляда. – Теперь ты это понимаешь. Твоя мать обладала этим знанием.

Торак боялся пошевелиться.

– Моя мать? Но… ты сказала, что тебе нечего мне о ней рассказать.

Колдунья едва заметно улыбнулась:

– Тебя снедала жажда мести. Ты не был готов слушать. – Она запрокинула голову и смотрела на колышущиеся на ветру листья. – Ты родился в Великом Тисе. Когда твоя мать почувствовала, что время пришло, она отправилась в священную рощу, чтобы Лес защитил ее ребенка. И набрела на Великий Тис. Там ты и родился. Она похоронила твою пуповину внутри его. А потом они с колдуном племени Волка бежали на юг. Позже, когда твоя мать поняла, что смерть уже близко, она послала его за мной, чтобы рассказать мне то, о чем не могла рассказать ему.

Дюррайн вытянула вперед руку, и пятнистый мотылек сел ей на ладонь.

– В ночь, когда ты родился, ей явился Великий Дух. Он возвестил, что ты обречен всю свою жизнь сражаться со злом, которое помог создать колдун племени Волка. Твоя мать была напугана. Она умоляла Великого Духа помочь ее сыну исполнить столь тяжкое предназначение. Дух сказал, что сделает тебя обладателем блуждающей души, но взамен ты должен будешь жить без племени, потому что ни одно племя не должно быть настолько сильнее остальных. – Колдунья проводила взглядом вспорхнувшего с ее ладони мотылька. – И он объявил, что цена этого дара – жизнь твоей матери.

Торак молча смотрел на скелет лопуха у себя в руках.

– Чтобы скрепить договор, Великий Дух отломил отросток от своего рога и отдал его твоей матери. Она сделала из него рожок для целительных снадобий и умерла в тот день, когда закончила работу.

Горихвостка села на ольху, потерлась клювом о ветку и улетела.

– Твой отец оставил тебя в логове волков и ушел возводить для нее Погребальный Курган. Три луны спустя он принес ее кости в священную рощу и похоронил их в Великом Тисе.

Торак забросил скелет лопуха в реку и наблюдал за тем, как его уносит вода. Великий Тис. Дерево, в котором он родился, и могила его матери.

Он представил, как отец вбивает колышки, чтобы помочь своей подруге забраться внутрь, когда пришло время рожать. И как потом он принес туда ее кости и похоронил их вместе с ножом, ножом, который много лет спустя спас Ренн жизнь.

На другом берегу стайка утят спускалась к воде следом за матерью. Торак смотрел на них невидящими глазами. Он обречен жить без племени, потому что обладает блуждающей душой. Это выбор его матери, и этот выбор стоил ей жизни.

Боль и гнев закипали в груди Торака. Она могла жить, но выбрала смерть. Она сделала это ради него и покинула его.

Торак неуверенно поднялся на ноги:

– Я не желая всего этого.

Дюррайн хотела что-то сказать. Но он жестом остановил ее:

– Я никогда этого не хотел!

Ничего не видя перед собой, он бежал через Лес, бежал, пока рана не разболелась так сильно, что он не мог идти дальше.

Торак стоял на залитой солнечным светом поляне, ласточки пикировали с неба, а бабочки порхали между цветами сон-травы.

«Как красиво», – подумал он.

Но его мертвые никогда этого не увидят.

Торак опустился на колени на зеленую траву и думал о своей матери, об отце и о Бейле. Боль в груди стала острой, как кремневый нож. Он так долго жил жаждой мести. Теперь она ушла, и ничего, кроме скорби, не осталось. Казалось, камень упал с его сердца, и он разрыдался. Он рыдал громко, взахлеб. Он оплакивал своих близких, которые оставили его.