Мишель Пейвер - Клятва мстителя [= Клятвопреступник] [litres]

Невероятным усилием воли Ренн оторвалась от щели. Когда она маленькими шажками отступила назад, ее башмаки разворошили слой гниющих листьев и раскрошенные кости под ними. Ренн упала на руки, поранив ладони. Все бесполезно.

Что-то теплое сочилось у нее между пальцами. Ренн изогнулась, чтобы заглянуть себе за спину, но кисти рук были слишком далеко.

Она порезала руку о кость или о корень. Если его найти…

Дым стал слишком густым. Она не могла дышать и ничего не видела. Ренн шарила у себя за спиной. Где же оно?

Вот. Тонкий зазубренный край. Точно не кремень? Что бы это ни было, оно накрепко засело в коре тиса.

Ренн перебралась поближе и начала перепиливать веревки на запястьях.

Звуки снаружи были приглушенными и доносились как будто откуда-то издалека. Лай Волка? Карканье воронов? Сквозь собственное сипение Ренн различала издевательские нотки в голосе Тиацци, но голоса Торака слышно не было.

Она продолжила перепиливать веревки.

Вороны всё кружили и каркали, Тиацци на мгновение отвлекся и посмотрел в небо. Торак воспользовался этим и, выхватив из огня горящую ветку, нанес удар.

Повелитель Дубов с легкостью уклонился, и Торак увидел, что его ветка не горит, он держал в руке безжизненный серый сук.

Тиацци ухмыльнулся:

– Ты не можешь использовать огонь против меня. Я – Повелитель Леса и Огня!

И словно в подтверждение его слов, ветер раскачал кроны деревьев, и дым ослепил Торака.

Рип снова спикировал вниз. Кнут Тиацци задел его крыло, и, хотя ворон целым и невредимым взмыл в небо, одно черное перо плавно упало на раскаленные угли.

Торак закашлялся от дыма. Но, даже откашлявшись, продолжал слышать чей-то кашель.

Тиацци видел, что его противник ослаб, и злобно засверкал глазами.

– Огонь не причинит мне вреда, а вот для того, чтобы убить твою подружку, хватит и дыма.

Торак огляделся по сторонам, пытаясь понять, с какой стороны доносится кашель, но поднявшийся ветер не давал этого сделать.

Тиацци мельком глянул на Великий Дуб.

«Ну конечно. Лестница. Дуб наверняка полый. И Ренн внутри дуба».

Торак обошел костер, а когда оказался ближе к дубу, рванулся к лестнице.

Это было очень странно, но Повелитель Дубов ничего не предпринял и просто за ним наблюдал.

А когда Торак поднялся наполовину, крикнул:

– Не такой уж ты и умный, как о себе возомнил, обладатель блуждающей души! Теперь ты для меня как загнанная на дерево белка, а твоя подружка задохнется и сдохнет.

Торак крепче вцепился в лестницу. Тиацци обвел его вокруг пальца. Кашель стал не громче, а тише. Он шел не из дуба, а из тиса.

Потрясенный, Торак стер пот с лица и выдохнул с отчаянным вызовом:

– Ничего, ждать уже недолго. Племена уже в пути… А ты остался без маски. Они увидят, кто ты на самом деле.

– Что ж, тогда я потороплюсь, – сказал Тиацци и начал подниматься по лестнице из ствола сосны.

Веревки, связывавшие ее запястья, разорвались, Ренн выдернула изо рта кляп, глотнула полную грудь дыма и закашлялась так сильно, что ее стошнило. Придя в себя, она быстро и яростно перерезала веревки на лодыжках, с трудом поднялась на ноги и допрыгала на одной ноге до трещины в стволе.

Из-за дыма ничего было не видно, она не слышала ни Волка, ни воронов. И голоса Торака тоже не было слышно.

Не думай об этом. Главное – выбраться. Надо выбраться отсюда.

Ренн на ощупь искала все, за что можно зацепиться или ухватиться, все, что может помочь подняться наверх. Нащупала пальцами какой-то выступ над головой. Он был похож на сучок или вбитый в нутро тиса колышек. Этого не могло быть, но это так и было. Ренн подтянулась на колышке, поискала здоровой ногой хоть какую-нибудь опору. Нашла выемку, в которую только-только умещались пальцы ног. Обшарила свободной рукой внутренности тиса. Нашла еще один колышек. Кто-то вбил их здесь раньше, кто-то, кто был выше ростом. Ренн приходилось тянуться изо всех сил, но тис, похоже, ей помогал, вел ее от колышка к колышку. Или он просто хотел, чтобы она поскорее ушла из его нутра.

Наверху было труднее всего – колышки кончились, а край дупла был трухлявым. Ренн ухватилась за ветку, подтянулась и повисла, наполовину высунувшись наружу. Она до крови содрала пальцы, ветка впивалась ей в живот, но зато теперь она могла дышать прохладным воздухом весеннего леса.