Джо Аберкромби - Холодное железо - Лучше подавать холодным. Герои. Красная страна

Орсо родился в богатейшем герцогстве Стирии и тяжелой работой не занимался ни дня в своей жизни, но Монца прикусила язычок.

— Вы оказываете мне слишком много чести, ваша светлость.

— Меньше, чем вы заслуживаете. Что ж, расскажите о Борлетте.

— О битве на Высоком берегу вы уже слышали?

— Слышал, что вы разогнали армию Лиги, точь-в-точь как при Душистых соснах. Ганмарк сказал, числом люди герцога Сальера превосходили вас втрое.

— Излишек людей — помеха, когда они ленивы, плохо подготовлены и командуют ими идиоты. Войско фермеров из Борлетты, сапожников из Аффойи и стеклодувов из Виссерина. Дилетанты. Встали лагерем у реки, думая, что мы далеко, и даже караульных почти не выставили. Ночью мы прошли через лес и застали их на рассвете врасплох, безоружными.

— Так и вижу, как эта жирная свинья, Сальер, прямо из кровати бросается наутек!

— Возглавлял атаку Верный. Разогнали мы их быстро, захватили все снаряжение.

— Выкрасили золотые нивы кровью, как я слышал.

— Они почти не сопротивлялись. Пытаясь переплыть реку, утонуло в десять раз больше народу, чем погибло сражаясь. Пленных было четыре тысячи. Часть из них выкупили, часть — нет. Часть мы повесили.

— Без всякой жалости, а, Монца?

— Только не с моей стороны. Могли бы сдаться, если хотели жить.

— Как в Каприле?

Взгляд черных глаз Орсо она встретила не дрогнув.

— Как в Каприле.

— Значит, Борлетта осаждена?

— Уже пала.

Герцог просиял, как ребенок, получивший подарок на день рождения.

— Пала! И Кантейн сдался?

— Услышав о поражении Сальера, его люди потеряли надежду.

— А люди без надежды — опасная толпа, даже в республике.

— Особенно в республике. Горожане выволокли Кантейна из дворца, повесили его на самой высокой башне, открыли ворота и сдались на милость Тысячи Мечей.

— Ха! Убит теми самыми людьми, чью свободу пытался защитить. Вот какова благодарность черни, а, Монца? Лучше бы Кантейн взял деньги, когда я предлагал. Обоим это обошлось бы дешевле.

— Они готовы были немедленно стать вашими подданными. Я отдала приказ не убивать без надобности.

— Проявили милосердие?

— Милосердие и трусость — одно и то же, — огрызнулась она. — Но вам ведь нужна земля, а не жизнь этих людей? Мертвецы не могут повиноваться.

Орсо улыбнулся.

— И почему мои сыновья, в отличие от вас, не помнят моих уроков? Полностью одобряю. Повесьте только вождей. И выставьте голову Кантейна над воротами. К повиновению ничто так не подталкивает, как хороший пример.

— Уже гниет, вместе с головами его сыновей.

— Отличная работа! — Властитель Талина захлопал в ладоши, словно весть о гниющих головах звучала для него слаще всякой музыки. — Каковы доходы?

Подсчеты были делом Бенны, поэтому теперь вперед выступил он и вынул из нагрудного кармана сложенный лист бумаги.

— Город прочесан, ваша светлость. Все дома разграблены, полы вскрыты, люди выловлены. Раздел — согласно обычным правилам, по условиям нашего договора. Четверть тому, кто нашел, четверть — его капитану, четверть — генералам и… — он низко поклонился и протянул герцогу уже развернутый лист, — четверть нашему благородному нанимателю.

Улыбка Орсо, пока он пробегал глазами цифры, сделалась шире.

— Благословенно будь правило четвертей! Смогу, пожалуй, еще немного продержать вас на службе.

Он шагнул между ними, приобнял обоих за плечи и повел через открытое высокое окно обратно в кабинет к круглому столу черного мрамора, стоявшему в центре, и разложенной на нем карте, вокруг которой уже собрались Ганмарк, Арио и Верный. Гобба по-прежнему стоял, прислонясь к стене, скрестив толстые руки на груди.

— Как поживают наши бывшие друзья, а ныне злейшие враги, вероломные жители Виссерина?

— Почти все поля вокруг города сожжены. — Монца очертила на карте пальцем масштабы разорения. — Фермеры разогнаны, скот перерезан. Голодная ждет зима жирного герцога Сальера, а весна — и того хуже.

— Придется ему положиться на герцога Рогонта с осприйцами, — сказал Ганмарк со слащавой улыбкой.

Принц Арио захихикал:

— От которых много обещаний, да мало помощи.

— В будущем году Виссерин падет к вашим ногам, ваша светлость.

— И у Лиги Восьми будет вырвано сердце.

— Корона Стирии станет вашей.

При упоминании о короне улыбка Орсо расплылась еще шире.

— И благодарить мы должны вас, Монцкарро. Я этого не забуду.

— Не только меня.

— К дьяволу вашу скромность. Свою роль сыграли и Бенна, и наш добрый друг генерал Ганмарк, и Верный. Но невозможно отрицать, что это результат вашей работы — вашей неутомимости, решительности, целеустремленности! Вас ждут великие чествования, как некогда героев древнего Аулкуса. Вы поскачете по улицам Талина, и мои подданные в честь ваших многочисленных побед будут осыпать вас цветочными лепестками. — Бенна разулыбался, но Монца осталась серьезной. Почести ее никогда не привлекали. — Вас будут приветствовать громче, думаю, чем моих сыновей. Громче даже, чем меня самого, своего законного господина, которому они обязаны столь многим. — Улыбка Орсо угасла, и без нее лицо его разом постарело, сделалось печальным и усталым. — Пожалуй, слишком громко… на мой вкус.