Кай Майер - Книга крови [litres]

Они вошли в лавку – прозвенел дверной колокольчик. Лавка была двухэтажная, до верхних полок можно было добраться только с помощью стремянки. На одной из них стояла седая женщина в пёстрой блузке и серой юбке. Кэт подумала, что она наверняка тоже библиомантка. На кончике её носа красовались круглые очки, а сама она была погружена в книгу в светло-коричневом переплёте, взятую с одной из верхних полок. Во рту у неё дымилась трубка, изогнутая так, что походила на латинскую букву S, хвост которой был зажат в зубах.

Пип остановился у двери и, вытянув руку, указал на книгу в руках владелицы лавки. Он хотел что-то сказать, но тут женщина вынула трубку изо рта и, приветливо улыбнувшись, опередила его:

– Вот и ты! Она уже ждёт тебя.

Кэт и Пасьянс переглянулись.

Женщина медленно спустилась по ступенькам, окружённая облаком ароматного пряного дыма.

– Ох ты, боже мой, – продолжала она, – бедные мои колени и спина! Человек не может быть слишком стар для книг, а вот для того, чтобы карабкаться по стремянкам, очень даже может. До чего дожила! Взять книгу с полки сложнее, чем забраться на Олимп!

Пип переступил ногами, но собрал остатки вежливости и не бросился ей навстречу.

– Здрасте, – сказала Кэт.

Пасьянс поднял два пальца, прикасаясь к полям воображаемой шляпы.

– Ого! – воскликнула женщина с обезоруживающей улыбкой. – Да вы просто красавчик! – Она сунула в рот трубку и глубоко затянулась.

– Ему это все говорят, – улыбнувшись сказал Пип, не отрывая взгляда от книги в её руке.

Кэт могла поклясться, что, хотя книга была закрыта, страницы её зашелестели.

– Это всё неправда, – ответил Пасьянс, краснея как рак.

– Вот, пожалуйста, – сказала владелица лавки и протянула книгу Пипу. – Она так мечтала о тебе!

– А я – о ней.

Кэт только однажды видела, как сердечная книга находит своего библиоманта. И она не была уверена в том, считается ли тот случай, потому что петушиная книга Фурии была невоспитанным и крайне развязным существом. То ли дело почтенное пожелтевшее издание – такое, как это!

– Можно мне открыть её? – спросил Пип.

Женщина с усмешкой постучала трубкой по переплёту:

– Разумеется!

Пип прочёл название на форзаце, потом первые несколько фраз. Прошла минута, когда он снова поднял глаза.

– Да, – сказал он, – это моя сердечная книга!

– Конечно, это она и есть, – ответила женщина.

Пасьянс начал рыться в карманах своей форменной куртки в поисках денег.

– Не нужно, – остановила его владелица лавки. – Сердечная книга не продаётся. Возможность видеть, как она нашла своего библиоманта, – достаточная награда.

Конфедерат кивнул.

– Ты очень юн для того, чтобы быть найденным своей сердечной книгой, – сказала женщина с трубкой. – Сколько тебе лет, мой мальчик?

– Одиннадцать.

Пасьянс рассмеялся:

– Просто лилипут для своего возраста, верно?

– Ну что вы такое говорите! – возразила женщина и выпустила из трубки кольцо дыма. – Зато вы настоящий великан.

– Истинная правда, мэм.

Пип положил раскрытую книгу на одну из стопок, покрывавших почти весь прилавок, – среди книг видна была одна лишь коллекция экзотических трубок, размещённая под стеклом, – перелистнул страницу, вертикально поставил ладони слева и справа от неё, на мгновение закрыл глаза и выпустил. Она осталась в вертикальном положении, затем расщепилась на два слоя, между которыми засияло страничное сердце.

Пип улыбнулся шире. Кэт ещё никогда не видела его таким счастливым.

В сиянии, разлившемся над книгой, возникло что-то призрачное – продолговатый предмет с трубой посредине и двумя лопастными колёсами по бокам, которые неспешно вертелись.

Пасьянс изумился:

– Вон что ты умеешь!

Пип гордо кивнул.

По палубе парящего в воздухе колёсного парохода двигались две фигурки ростом не выше строчных букв в раскрытой сердечной книге.

– Это Фурия, – сказал Пип, – и Джим. – Кэт не могла не улыбнуться в ответ на его ослепительную улыбку. – Где-то там, между страницами мира.

Расплавленное золото, неизменно колыхавшееся за бортом корабля, казалось сокровищем, пламенеющей огненной драгоценностью, видеть которую могли лишь посвящённые. Спрятанное за завесой тайн и загадок, это золото было небом и землёй одновременно, светилось, словно янтарь под утренним солнцем, излучая тепло, которое Фурия скорее видела, чем ощущала.

В золотом сиянии между страницами мира она сталкивалась с добром и злом, испытывала радость и печаль, однако никогда ещё она не чувствовала себя так вольготно, как в те дни на борту «Бланш де Казалис», наедине с Джимом Хокинсом и петушиной книгой, которая, заразившись ощущением счастья и спокойствия, царивших в душе у девочки, даже не ревновала её к Джиму.