Кай Майер - Книга крови [litres]

Металлическое перо съехало в сторону, когда она вдруг не смогла удержать в пальцах ручку. Она снова ухватила её, занесла над бумагой, но теперь не могла разглядеть строчку, которую собиралась вычеркнуть.

– Что-то наверняка изменится, – шепнула она, когда перо вновь перекосилось. – Может быть, многое, а может быть, лишь мелочи. Что-то вы заметите лишь годы спустя – или не заметите никогда. – Она была абсолютно не в состоянии рассчитать последствия своих действий, но этот путь был единственным. – Простите меня. Я не могу воскрешать мёртвых. Но в моих силах не допустить, чтобы умер кто-то ещё.

Чья-то маленькая рука обхватила её руку. Скосив глаза, Фурия увидела, что это был Пип, улыбавшийся ей, хотя по его щекам катились слёзы. Он опустил её руку с ручкой на бумагу и помог провести горизонтальную черту.

Храбрости и присутствия духа у Пипа хватило на двоих, и они вместе вычеркнули имя Фурии из «Книги творения».

Уже седьмую ночь подряд Нассандра в своей древесной ипостаси оберегала могилу Финниана.

Днём, в обличье девушки, она тоже часто сидела на маленьком кладбище резиденции, наблюдая за тем, как дождевые капли расплываются на её молочной коже, испещрённой буквенными разводами. О чём она при этом думала, не знал даже Пасьянс, но Нассандра была счастлива и спокойна только под открытым небом – от погоды это не зависело. Осенними ночами, когда людям, покоившимся под поросшими мхом могильными плитами, бывало особенно одиноко, она пускала корни между могилами, превращалась в стройное деревце с берёзовой корой и простирала над камнями свои ветви в жесте защиты и покровительства.

Кэт тоже часто приходила сюда, как при свете дня, так и вечерами, но она очень старалась не превратиться в одну из тех, кто живёт лишь ради собственной скорби. Она честно пыталась проводить время в обществе других жителей резиденции и не быть для других обузой. Однажды она вместе с Целестином наведалась на один день в Лондон, однако сразу же заскучала по могиле Финниана и поняла, что, прежде чем она снова сможет отправиться в дальние поездки, должно пройти время.

Дожди, лившие всё чаще, не беспокоили Кэт. Она предпочитала приходить к Финниану вечером или ночью, поэтому всё равно не видела дождь, а только чувствовала его капли на лице и одежде. От дождя ей становилось легче: он помогал ей вспомнить о том, что на свете существуют и другие чувства помимо чувства утраты и ярости. Присутствие Нассандры ничуть не мешало ей: стройное деревце слушало её рассказы о Финниане, об их первых встречах в Либрополисе, о ссорах и шутках, о часах, проведённых вместе на крышах, о долгих разговорах и чудесном чувстве, когда можно молчать вдвоём, глядя на город, вниз, на переулки гетто, и вперёд, на замок Хэй и теплицу на холме.

Могила Финниана находилась недалеко от старой часовни в парке. От его надгробного камня была видна дальняя сторона резиденции, освещённые окна, за которыми устраивали свою новую жизнь оставшиеся здесь экслибры. Уже неделю никто не покидал поместье, и было похоже на то, что шестьдесят человек, населявшие его, останутся здесь надолго. Четверо экслибров, ушедшие два месяца назад, недавно вернулись присмиревшие. Несколько человек нанялись на полевые работы на ферму Чедвика и по вечерам возвращались домой до смерти уставшие, но довольные. Пока они работали на совесть, старый Чедвик не задавал вопросов. Правда, тот факт, что особенности внешности новых работников – волосы, росшие не там, где положено, глаза странного цвета или заострённые уши – ускользали от его внимания, был связан со слабым зрением хозяина, а не с его открытостью и стремлением идти в ногу со временем.

Через несколько месяцев в резиденции должны были родиться первые дети; пока же этого не произошло, всеобщей любимицей оставалась маленькая Лиэтт. Её приёмная мать следила за тем, чтобы многочисленные желающие не тискали малышку с утра до ночи, и вздыхала о том, что, похоже, вся эта катавасия прекратится только с появлением других младенцев, «дай-то Бог, чтоб поскорее !».

Похоже, посильный вклад в это дело вносил и фавн Кассиопеус. В своих ухаживаниях за симпатичной экслиброй, вместе с которой они красили фасад резиденции, он продвинулся далеко. Успеху не мешали даже костыли. Кэт часто встречала их вдвоём, и, хотя вид влюблённой парочки причинял ей душевную боль, она радовалась за фавна и его новую подружку. Сама она, проведя несколько часов в обществе других, снова и снова искала уединения у могилы Финниана.