Дарина Стрельченко - Земли семи имён [litres]

– Далеко ещё?

– Скоро Синий Звон, а за ним – лесной ручей, что впадает в реку. Там берегини. В их речные земли здешнему злу хода нет. Доскачем?

– Доскачем. Добиралась же ты до них одна. Значит, и вдвоём сумеем, – ответил Хцеф. И не удержался, спросил: – Ведь не впервой идёшь к речным девам, правительница?

– Сколько раз выпал случай тебя испытать, а все отгадки как на твоей ладони…

Акварель вынесла седоков в Синий Звон, когда вечерняя роса уже остудила стройные ряды колокольчиков, укрывавших поляну.

– Синий Звон… Оплот берегинь. Первый приют на пути к их землям, последняя надежда тех, чьи души-мысли иссушила жажда.

– Жажда?

– Не одна я плачу́ духам и каменным истуканам, да не у всех они берут плату жизнью. Иные платят душой, и это страшнее… Такие – бессмертны. Алчут заполнить вечную пустоту… А здешние цветы, – Филарт обвела рукой лазурную поляну, – даруют забвение.

– Это западня, но не надежда.

– Это надежда выбраться из западни – там, в забвении. Не будем останавливаться; не так много осталось времени, чтобы отдать долг и берегиням.

«Кто она, эта дева о трёх именах? Скольким ещё платит она по чужим счетам? По чужим ли?..»

«Все отгадки как на ладони».

Попробуй тебя разгадай.

Хцеф тронул поводья, и Акварель послушно пошла дальше – светлой дорогой, колокольчиковой тропой вдоль быстрого ручья, что впадал в широкую лесную реку.

К берегу вышли они тихими прозрачными сумерками. Стеклянный вечер гляделся в речное зеркало, румянился близкой зарёй. Пустынно, щемяще было на остывшем берегу.

– Они приходят с закатом, – сказала Филарт. – Вот-вот, и будут здесь, принесут с собой и ветер, и ночь, и раскалённую звезду…

– Солнце зорюющее?

Филарт кивнула, и с неба на западе полетели розовые лебеди, разливая по усталому синему куполу широкие волны.

Потеплел воздух, утих перезвон.

Лебеди спускались, устилая зелёные кроны нежным золотом, холодным серебром, а касаясь крылами дымки у сумеречной земли, обращались они девушками. Белые платья, широкие рукава, розовые волны ведомого берегинями заката…

Когда первая из речных дев ступила на берег, расплескав вокруг запахи ночных трав, Филарт подалась к ней. Дева протянула руку.

– Здравствуй, Гостимира.

Лебеди за её спиной, кружа, обращались девушками. В шелесте голосов, в шорохе крыльев он слышал одно.

Гостимира, Гостимира, пели они.

Так Хцеф узнал четвёртое её имя.

– Ждут ли нас новые торговцы твоей душой и силой? – спросил Хцеф, когда заря угасла и берегини ушли в голубую тьму.

– Нет, – тихо ответила Филарт, поднимаясь с колен. – Берегини – последние из тех, что жаждут обратить Грозогорье в тишину.

– За что ты платишь им, правительница?

– За то, чтобы в наш город не шло пламя, за то, чтобы его огибали бури, за то, чтобы метели щадили наши очаги.

– За что ты платишь каменным статуям? Чем грозится мраморный король?

– Король властен над подземными сводами. Слово его – и земли под Грозогорьем разойдутся, и булыжники наших улиц обернутся лавой. Но хуже того – по его велению каменная колдовская пыль существует. Он древнее здешних земель, он древнее первых хозяев синих шаров… Слово его – и те крохи, что есть, силы лишатся.

– А духи? Призраки, что пьют твои годы?

– Если они войдут в Грозогорье, от улиц останется одно эхо. Грозогорье станет городом теней, как Мёртвый город за Медными Туманами.

– Правительница, – молвил Хцеф, чувствуя, как леденеют от предчувствия пальцы, – чем повинен твой город?

– Грозогорье стоит на жиле колдовства. Не станет города, и ветер разнесёт по песчинкам здешнюю ворожбу, и Семь земель останутся голыми валунами. Магия приходит и исчезает. В хорошие времена чародеи, мудрецы, а то и воры, направляют её в русло, на благо и щедрость. В дурные годы каменные короли и берегини стремятся магию спрятать, обуздать, избыть. Им нужны тихие земли. Но ни одна земля не выживет без крох колдовства. Магия приходит и исчезает… Нынче дурные времена, и некому её защитить, кроме стен Грозогорья. Оттого я и плачу́ духам и призракам, статуям и речным девам, чтобы только отпустили городу ещё один год… А за ним – ещё. И ещё один, и десять… И так, покуда не найду способ разорвать круг. Были и здешние земли богаты, – шепнула она, и глаза сверкнули. – Били и в этих землях фонтаны искр! И будут бить. Будут, советник!

– Что нужно сделать, правительница? Говори прямо!

– Уйти по Семи землям в каменный город. Каменный город, Мёртвый город, каким суждено стать Грозогорью. Там живёт колдунья, настоящая колдунья, не чета нам с тобой; что мы – ветер да искры, пыль в глаза! Она может дать магию, столько, что ни королю, ни берегиням и призракам не обуздать. Я не могу достать её сама, – глухо пробормотала она, сжимая руки. – Не могу! Нужно возвращаться к ней… А она говорила, говорила, что вновь придётся встретиться…