К. Рэд - Саги Старой Пустыни

Пустыня.

Пустыня живет везде. Возможно, за вашими окнами и не расстилаются бескрайние просторы ее барханов, но она все равно была тут когда–то в прошлом, либо будет когда–то в будущем – а разве имеет значение время для вечного песка? Он спокоен и терпелив, ибо знает, что рано или поздно возьмет свое. Рождаются и уходят в небытие люди, города и империи, и думают они в великой своей самонадеянности, что пребудут на этом свете всегда, но рано или поздно на смену им приходит пустыня и ветер гонит песок с дюны на дюну на том месте, где когда–то смеялись, любили, убивали и умирали. Пустыня же не умрет никогда, ибо суть ее – время, пожирающее все на свете. Песчинки ее, словно в огромных часах, отсчитывают каждый миг, отмеренный этому миру. И не только этому, ведь время подобно реке, протекающей через все миры, возможные и невозможные.

А потому, где бы вы не жили, однажды вечером закройте глаза и прислушайтесь. И если вы будете достойны, возможно, услышите тихий шорох песка. Это голос пустыни, вечной и безмолвной, но все же могущей поведать вам свои истории. Чудные истории из других времен и других миров о героях и злодеях, что равно превратятся в прах и вечные пески укроют их своим покровом. Но сейчас, пока пустыня шепчет о них вам на ухо, они живы, а потому – слушайте.

Слушайте.

И не открывайте глаза.

– Эй, вы там, поаккуратнее! Я добрый человек, но если эта качка не прекратится, кое у кого к вечеру выскочит неплохой свищ на самой деликатной части тела!

Паланкин перестал отчаянно колыхаться, словно повторяя все очертания поверхности отвратительнейшей проселочной дороги, по которой шел наш караван, и я снова откинулся на ворох смятых подушек. Да, что ни говори, а репутация серьезно помогает наладить правильные взаимоотношения с окружающими. Особенно если эти окружающие знают, что их хозяин на короткой ноге с Красными Магами, а также один из немногих, получивших дозволение на ограниченное колдовство, сиречь управление амулетами, от обоих советов – Красного и Государственного. Ох, если бы можно было так же напугать отчаянно палящее солнце и пыль, умудряющуюся проникнуть в наглухо закрытый паланкин! Увы, увы…

Я отхлебнул немного кифы из небольшого дорожного кувшинчика, прикрыл глаза и вернулся к своему увлекательному внутреннему диалогу. «О, Ахмар!» – низкий голос, с интонациями умудренного жизнью средней руки купца с городского базара, звучал размеренно и успокаивающе. – «А нужно ли тебе все это? Ты добился неплохого положения и достатка, у тебя есть друзья и дом – так не пора бы тебе успокоиться? Жениться, завести детей, спокойно доживать жизнь, наслаждаясь вечерним бокалом вина и звоном монист танцовщиц в прохладном полумраке ближайшего питейного подвальчика, где самой большой опасностью для тебя будет оставить на столе больше драхм, чем ты собирался? Ты так настойчиво стремился получить место при дворе великой Песчаной Империи, что все–таки добился своего – ты теперь один из уполномоченных при Муккарибе Порядка и получил свое первое героическое испытание: отправиться с караваном торговцев в забытую всеми богами Зафарру, расследовать убийство нескольких семей никому не нужных переселенцев из Аксумского эялета. А всего вернее – умереть там от скуки, жары и дизентерии. Разве этого ты хотел от жизни?»

«Не слушай этого презренного труса! Жизнь – это приключение!» – второй голос нравился мне куда больше, звучавшая в нем задорная юность бодрила, напоминая о лучших мгновениях жизни. – «Не для того ты так долго стремился вверх с самого низа, с грязных трущоб Аль–Хиры, завоевывая все лучшее, чего ты действительно достоин, чтобы опустить руки, испугавшись жары и пыльной дороги – которая, кстати, уже подходит к концу.»

И в самом деле – уже можно было различить еле слышные звуки хоть небольшого, но все–таки торгового городка, да еще и стоящего на пересечении караванных путей. Зафарра встречала меня звоном молотков ремесленников, криками базарных зазывал, негромкой музыкой, уже начавшей звучать из злачных заведений и какой–то специфической тишиной, умудряющейся на фоне этих звуков существовать, и даже некоторым образом их подчеркивать – верная примета провинции. Ну что же, провинция так провинция, в конце концов, я и не рассчитываю долго тратить тут свое драгоценное время. Найти убийц, имея те амулеты, что я везу с собой – дело двух–трех дней, не более, еще столько же можно потратить на знакомство с местными девушками и винами – и назад, в Аль–Хиру, к утонченным столичным удовольствиям и подковерной возне при дворе Великого Хана. К гораздо большим опасностям, честно говоря.