К. Рэд: Саги Старой Пустыни

Вот поэтому мы теперь и умрем. В Зафарре нет гарнизона, а авторитет старосты Верных не остановит. Ты сам тоже с ними не справишься – я знаю предел боевых возможностей красных магов. Десять воинов, не больше. Я могла бы убить их всех – но ты не можешь меня освободить. Мы оба отлично понимаем, что ты тогда будешь тридцать первым трупом. Воля Матери для меня важнее всего на свете, и я могла бы оставить тебя в живых, только если это поможет мне в ее осуществлении. Или хотя бы не помешает. Но, увы, ты вытянул из меня слишком много сведений своей магией, чтобы не быть угрозой мне и Охоте.

Единственный для тебя способ статься в живых – убить меня сейчас и сказать Верным, что уже казнил преступницу. Тогда они скорей всего тебя не тронут. Но я вижу по твоему лицу, что ты не сможешь этого сделать. И поэтому мы умрем оба.

Ксенна замолчала и я почувствовал, как ледяные объятья страха сжимают мою грудь. Негромко пел свою печальную песню ночной пустынный ветер, поднятые им песчинки шуршали, ударяясь об шатер, хлопали края разреза в дальней стене – а я уже почти слышал сквозь эти звуки грозный топот копыт лошадей, несущих на себе нашу неизбежную смерть. Еще немного – и они зазвучат по настоящему, потом полог шатра распахнется, и… Ну нет, клянусь Уззой, я не буду стоять тут столбом, подобно трусливому суслику, с ужасом ловя каждый ночной шорох! Выход должен быть всегда, надо только успокоится и трезво обдумать ситуацию…

– Кстати, – Ксенна прервала затянувшееся молчание, – раз уж нам все равно помирать, объясни мне, почему ты не носишь одежды мага? Ведь вам строжайше запрещено так поступать. Я же следила за тобой, и если бы знала, что ты из Красных, то не попалась бы так глупо. Но ты одет как обычный столичный чиновник. Почему?

– Потому что я и есть обычный чиновник. Я не маг. Но зато я один из десяти, если я не ошибаюсь, обычных людей, которым дозволено пользоваться амулетами, не являясь членом Красного Ордена. Этого нелегко было добиться, но нужные знакомства…Погоди–ка. – внезапно пришедшая мне в голову мысль бодрила и внушала надежду на спасение. – Самое главное для тебя сейчас – выполнить завет своей богини. Убивать Верных. Для этого тебе нужно цепляться за любую возможность остаться в живых, не так ли?

– Да. Но сейчас я такой возможности не вижу.

– Я вижу! – я бросился к сундучку из эбенового дерева, стоявшему в окружении тючков и баулов в дальнем конце шатра, и начал лихорадочно в нем рыться. – Главное, чтобы я не забыл.. вот!

Я держал на ладони маленький красный пенал с золотым узорным шитьем. Внутри был неприметный черный овальный камешек – наша надежда увидеть следующий восход своими глазами.

– Все просто замечательно! Теперь слушай…

…Это Страж. Амулет контроля, который Красный Совет активно использует для своих дворцовых интриг, как я понимаю. Или для того, чтобы держать нужных людей на коротком поводке. Сейчас я сделаю небольшой разрез в твоей коже, вот тут, чуть ниже подмышки, и засуну стража туда. Он сам зашьет рану изнутри, а через тридцать секунд оплетет невидимыми нитями твое сердце. Во мне есть почти такой же – вот, видишь этот бугорок? Только мой страж похитрее, его нити тянутся не только к сердцу, но и к голове, позволяя ему читать мои мысли. Теперь главное. Твой страж может в любой момент убить тебя, остановив твое сердце, и сделает это он в трех случаях: если я умру, если ты попытаешься его вытащить и если я захочу, чтоб ты умерла – мне достаточно отчетливо об этом подумать. Как ты понимаешь, этого достаточно для того, чтобы ты охраняла мою жизнь, как свою собственную, и не попыталась убить меня или удрать в пустыню. – Ахмар усмехнулся. – Я же, со своей стороны, обещаю, что сделаю все возможно, чтобы спасти твою жизнь, когда мы доберемся до Аль–Хиры. По рукам?

– К чему ты спрашиваешь меня? Разве у меня есть выбор? – а ведь этот недомаг непрост, ой, как непрост, подумала я. – Я не могу тебе помешать.

– Я не люблю неволить прекрасных девушек. – губы Ахмара расплылись в самодовольной улыбке – Я привык, что они всегда сами и с радостью принимают все, что я могу им предложить.

– О, во имя Матери, только не надо сейчас рассказывать мне о своих победах на любовном фронте и о толпах прекрасных дев, что дежурят ночами под окнами твоего дома! Верные не будут ждать, пока ты потешишь свое самолюбие. Я принимаю твое предложение, засовывай в меня свою проклятую штуковину. Проклятье, да не это я имела в виду, не смотри на меня с такой сальной усмешкой! Режь!