К. Рэд: Саги Старой Пустыни

– Во имя Уззы, да кто ты такая?!

Теперь передо мной стоял уже не веселый столичный щеголь, нет. Но и не безжалостный служитель империи, каким я ожидала увидеть его по возвращении. Сдвинутые брови, скорбно опущенные уголки рта – невероятно, но похоже, что он действительно расстроен смертью своих слуг. Смертью людей, а не утратой полезных инструментов.

– По своей воле я тебе точно этого не расскажу, – я язвительно усмехнулась. – А как меня будет пытать слабак, готовый расплакаться от зрелища четырех перерезанных глоток, я с трудом представляю.

– В этом нет нужды…

…Ты расскажешь мне все сама.

Я отвернулся от девушки, такой хрупкой и изящной – и такой безжалостной и смертоносной – и быстро прошел мимо нее, к своему дорожному сундучку, за амулетом правды. Нашел я его почти сразу, но продолжал делать вид, что роюсь в поклаже, пытаясь тем временем успокоить свои дрожащие руки и сумбурные мысли. О, боги, если бы я верил в вас или в другие сказки пустыни, я бы решил, что я пленил не человека, а безжалостного джинна в женском обличье! Перерезанные глотки? Не перерезанные, а вскрытые и выпотрошенные, как молочный поросенок на кухне Хана перед пиром по случаю очередного торжества! Возможно, в этом есть абсолютно трезвый расчет – если проделать все достаточно быстро, жертва не издаст даже обычного предсмертного хрипа и не насторожит остальных, но я с трудом мог себе представить, как эта милая девушка… Даже подойти незаметно к гвардейцу–телохранителю обычному человеку практически невозможно, ей же удалось в одиночку прикончить четырех воинов, обученных сворачивать шею человека быстрее, чем падает капля воды в клепсидре – это мне довелось наблюдать собственными глазами. Но довольно рассуждать, пусть сама расскажет мне о себе.

Я подошел к Ксенне и попытался найти место, куда прилепить амулет – черный мягкий шарик, присасывающийся почти к любой более–менее твердой поверхности. Главное – под ним должны быть кости черепа, иначе действовать он не будет. Из–за дурацкой прически девушки – волосы по бокам головы стянуты в две короткие косички, спускающиеся назад, а средние подняты и склеены чем–то на манер петушиного гребешка, лепить амулет пришлось на лоб и теперь он нелепо торчал там, одиноко возвышаясь, словно черный храм Мекки.

– Я думала, при ханском дворе принято пытать преступников, – Ксенна смотрела на меня с вызовом, – а твоя штука просто дрожит на лбу. Я не боюсь щекотки.

– Мы не при ханском дворе, – все это время я следил за ее зрачками, они медленно расширялись и теперь ее голубые глаза выглядели совершенно черными. – А теперь ты будешь отвечать мне. Говорить правду. Ты поняла?

– Да, – ее глаза затуманились и смотрели сквозь меня. – Буду говорить правду.

– Ксенна это твое настоящее имя? —

– Я не знаю другого.

– Где ты научилась убивать?

– Я из клана Темных Убийц. Это наша работа.

– Ассасины? Но среди них нет женщин.

– О, во имя Матери, не сравнивай нас с этой сектой наркоманов, пляшущих вокруг своего драгоценного старца! – даже в этом состоянии рот ее презрительно скривился. – Мы не дурманим свой разум и не подчиняемся безумцу во имя посмертного вознаграждения от Ахура–Мазда. Мы свободное племя песков и будем таким всегда. Мы последние, кто слышит голос Великой Матери всего сущего.

Темные Убийцы? Великая Мать? Хотя ладно, биографические подробности подождут – я приехал сюда по делу, в конце концов, с ним и нужно разбираться в первую очередь.

– Ты убила этих несчастных переселенцев?

– Да.

– Зачем? Разве убийцам дают заказы на истребление нищих? Не думаю, что ваши услуги могут стоить столь дешево – или их жизни столь дорого.

– Они были Верными.

– Ты… ты убила их за то, что они верили в своих богов?! – я посмотрел на нее с жалостью. Девушка обречена. Уважение к чужой вере – один из основных столпов, на которых держится Песчаная Империя. Первый Хан, объединяющий кочевые и оседлые племена пустыни, вечно грызущиеся друг с другом, готовые растерзать иноверца или иноземца, понимал это очень хорошо – и до сих пор в кодексе законов сохраняются написанные им строчки: «Убивающий из–за богов, убивающий из–за племени, убивающий из–за рода – да будет четвертован пред всеми за злодеяния, ибо воистину, нет более худшего для Империи, чем распри сыновей ее между собой ".

– Бога. Они молятся Ледяному Богу с севера – единственному, по их словам.