Джей Болтон: Охотник

Клодий, никак не прореагировавший на насмешку, прозвучавшую в словах варвара, кивнул и, отойдя в сторону, присел у корней трехобхватного вяза.

Он бессильно прислонился спиной к стволу и устало прикрыл глаза.

Следопыты и Дианора уселись кружком – кто на корточки, а кто просто на землю. Дианора, с наслаждением переводя дух, с любопытством оглядывала тех, с кем ей придется делить все тяготы и опасности похода.

Накануне Конан не успел представить ей четырех своих спутников, а может и не счел это нужным, сказал только, что эти четверо – его друзья и лучшие следопыты во всей Конаджохаре.

– Вот хлеб, госпожа…- обратился к девушке один из следопытов, и Дианора вздрогнула от неожиданности.

Какое-то совершенно новое, ранее незнакомое чувство вызвало в ней протест и толкнуло ее ответить:

– Меня зовут Дианора,- она не уставала поражаться себе.

Конан насмешливо изогнул дугой бровь. Но аквилонка повторила упрямо:

– Дианора… Не госпожа и никак иначе. Здесь в лесу мы равны,- над поляной повисло молчание, и девушка слегка повысила голос- Я прошу вас!

– Тише! – примирительно оборвал ее Конан.- Нам все понятно, зачем же шуметь.

Дианора замолчала, не найдя сочувствия ни в ком из следопытов и чувствуя себя среди них абсолютно чужой.

«Чего я собственно ожидала? – с досадой подумала она.- Я для них лишь тугой кошелек! Ради горсти монет они готовы терпеть мое присутствие и причуды, хотя предпочли бы меня здесь не видеть…»

Эта мысль глубоко уязвила честолюбивую аквилонку, и она, замкнувшись в гордом молчании, в течении всей остановки не проронила больше ни слова.

Конана нисколько не смутил ее неприступный вид, скорее он был только рад, что она попусту не открывала рот.

– Не люблю колдунов,- кивнув в сторону Клодия, проворчал киммериец.

Запив сухую корку изрядным глотком вина, Конан продолжил свою мысль:

– Я не про Клодия. Лично против него я ничего не имею. Но всю жизнь я старался держаться подальше от магов. Мне не везло. Слишком часто я сталкивался с чародеями самого разного сорта. К слову сказать, чем ничтожней колдун, тем большего жди от него зла.

Бледное лицо Клодия внезапно побагровело, но этого никто не заметил.

– Да, куда как веселее просто звенеть мечом, не думая, что тебя может поджидать какая-нибудь магическая дрянь,- вздохнув, закончил варвар.- Встречались мне, впрочем, и дельные чародеи… Но и к ним я никогда не питал нежных чувств. Эй, Клодий, иди к нам, поешь, а то того и гляди ноги протянешь!

Колдун не ответил. Он тяжело поднялся на ноги, повернувшись лицом на север, но по-прежнему не открывая глаз.

Медленно разводя руки в стороны, Клодий на несколько мгновений застыл в этой позе, потом всем телом подался вперед, глухо проворчав что-то под нос.

Каждый из людей, сидевших рядом с ним, мог бы поклясться, что человеческое горло не может, просто не в состоянии воспроизвести ни один звук из услышанного. Лицо Клодия изменилось до неузнаваемости.

Резкий порыв ветра заставил застонать качнувшиеся деревья, воздух вокруг чародея таинственно замерцал, сама же фигура мага на краткий миг исказилась, будто преломленная в мутном стекле.

Целый рой мерцающих зеленоватых искр взвился смерчем вокруг него, и неожиданно, буд. то подхваченный ветром, умчался в лесную глушь, где и исчез, словно растворился между древесных стволов, лишь несколько мгновений еще виднелся, оставленный им, но быстро бледнеющий изумрудный след.

Конан уже стоял рядом с Клодием, держа обнаженный клинок у его горла. Выражение лица варвара не сулило ничего хорошего магу.

Дианора не успела даже заметить, когда Конан сорвался с места и успел выхватить меч из ножен: киммериец, несмотря на гигантский рост, двигался настолько стремительно, что глаз едва мог это уловить.

Первое, что увидел Клодий, выйдя из транса, было острие меча, нацелившееся ему прямо в лицо.

– Э…- бессвязно проблеял он, с ужасом косясь на застывший у горла клинок.

– Колдун,- угрожающе приступил к нему Конан.- Я никогда не поверю, что для простой ворожбы тебе потребовалось устраивать весь этот цирк.

Клодий вдруг успокоился. Он коротко рассмеялся и презрительно пожал плечами.

– Не суди о том, чего не можешь знать, киммериец! – последнее слово в его устах прозвучало как оскорбление.

– Тебе лучше нам все объяснить,- сказал Конан с ледяным напором.- Клянусь Кромом, я кожей почувствовал злую силу, когда ты тут хрипел в полубреду… Благодари своих богов, что я не снес тебя голову сразу. Но, возможно, ты еще послужишь гиенам на ужин, если твои объяснения мне не понравятся.