Гай Орловский: Слуга Жнеца [СИ]

Хранители в молчании таращились на место, где только что было страшное существо. Лотер, наконец, поднялся, держась за бок, приковылял к пятну.

– А говорил, нельзя убить, – прорычал он, кривясь от боли. – Глупый, какой-то. Каонэль, надо быть разборчивей в друзьях.

Серая смотрела на пятно не моргающими глазами, губы что-то шептали, а кончики ушей нервно дергались. Рядом Генэль, такая же перепуганная. Но едва заметила, что на нее смотрят, выпрямила спину и подняла уши, как полагается приличной высокородной эльфийке.

Каонэль прошептала:

– Он знал, кто я…

Амазонка на углу Зала что-то прокричала, все обратили взоры к ней. Через секунду оттуда вышел солнечный эльф в горящих адамантиновых доспехах. Волосы блестят в лунном свете, подбородок высокомерно вскинут, а на поясе покачиваются два меча.

Вокруг него амазонки что-то говорят и машут руками, но эльф обращает на них внимание не больше чем на комаров.

Ворг буркнул:

– Явление.

Когда воительницы заметили Хранителей, руками махать перестали и остановились. Солнечный пошел дальше.

По мере приближения, его лицо теряло привычную невозмутимость, а когда подошел, глаза расширились.

Он оглядел Хранителей, потом посмотрел на Генэль, которая после всего, что случилось, стоит с оборванным подолом платья. Ноги неприлично оголены до середины бедра, ленты под грудью оборваны, волосы разметались по плечам небрежными сосульками, а на щеке пятно смолы.

– Миледи… – только и смог вымолвить Белионар.

Потом прочистил горло и с глазами, полными гнева, обернулся к остальным.

– Что вы сделали с ней? – спросил он так резко, что любой хлыст позавидовал бы. – Что произошло с высокородной эльфийкой, которую великодушно прислал Его величество, надеясь, что здесь она в безопасности? Когда он у знает…

Серая бросила бессильный взгляд на Теонарда, который только и ждет повода, чтобы применить Талисман снова, раз и навсегда покончив с солнечными.

Но Генэль неожиданно выдохнула:

– Пушок!

Белионар повернулся к ней, брови поднялись.

Он спросил:

– Что, простите?

Солнечная расправила складки на обрывках платья, словно это может ему помочь, и проговорила уже привычным, надменным тоном, который достоин королевы:

– Я летала на нетопыре, который принадлежит Каонэль. Упала и разорвала платье. Синяки и испорченная прическа оттуда же.

Глаза Белионара округлились.

– Вы летали на нетопыре?

– Да, – подтвердила Генэль.

– Но зачем?

Высокородная вскинула подбородок так, что в шее хрустнуло.

– Захотела, вот и летала, – проговорила она. – Каонэль, как порядочная эльфийка великодушно разрешила мне воспользоваться ее питомцем. Разве вы спрашиваете меня, какого единорога выбрать?

Командир перевел взгляд на серую, потом на Хранителей, лицо такое, словно понимает – его водят за нос, но не известно, в чем.

– Все-таки, единорог и дикий нетопырь не одно и то же, – проговорил он с сомнением. – К тому же ваше платье, слишком уж…

– Какой вздор! – сказал Генэль, развернувшись в строну эльфийского Дерева. – Вряд ли вы знаете о платьях больше меня. Так что прекратите этот бессмысленный разговор и вернитесь в лагерь. Утром мы отбудем в Эолум. Мой осмотр резиденции окончен. И я заявляю, Каонэль достаточно хороша, чтобы быть Хранителем осколка.

Она сделала несколько шагов. Возле Каонэль остановилась, незаметно вытянув из-за пояса керис, и протянула его серой.

– Никому не говори, – проговорила так тихо, что услышать смогла только серая, – что я прижимала уши, кричала, прыгала по деревьям… ну и остальное.

Каонэль уже пришла в себя после уничтожения существа, которое могло пролить свет на ее прошлое. Она улыбнулась одними уголками губ и спрятала керис в ножнах.

– Я же обещала, – сказала серая. – Никому ни слова, можешь быть спокойна.

– Вот и славно. А керис оставь себе. Это особый подарок, такое не отдают. Даже высокородным.

– Ты действительно не хочешь быть Хранителем? – поинтересовалась Каонэль, глядя ей в глаза.

Белокожая даже отшатнулась.

– Ни за что, – прошептала она. – Если вам приходится все время, вот так… Монстры, беготня, невозможность отдохнуть и помыться… Я не вынесу еще одного изорванного платья. А если кто-то прикоснется к прическе, клянусь сияющим источником…

Она сделала вдох и закончила:

– В общем, ты достойный Хранитель. Позволяю тебе остаться. И… за то, что спасла меня…

– Обращайся, – сказала Каонэль еще больше расплываясь в улыбке.