Дмитрий Дудко (Баринов) - Ардагаст и его враги

Сорока села на траву и обернулась женщиной - такой же светловолосой и пышнотелой, как Невея, но с лицом не злым, а беззаботным и наглым. То была колдунья Лаума, сестра великой ведьмы и Медведичей.

-- Отдыхаете от подвигов великих? Думаете, Ардагаст раньше зимы в леса не пойдет? А он идет походом совсем близко от нас.

И Лаума рассказала выведанное у сармата. Шумила хлопнул широкой рукой по упавшему стволу так, что труха взвилась облачком.

-- Вот тут бы его и перехватить да накрыть! Нам, лесовикам, в летнем лесу, зеленом да густом, сподручнее воевать, чем в зимнем голом. Опять же реки, болота не замерзшие. Обложим степных волков, не уйдут!

Бурмила почесал лапой затылок и с ленцой проговорил:

-- Так ведь и обкладывали уже, и перехватывали. В прошлом году до самого Урала, до печорских лесов добрались. И только свою дружину переполовинили. Будто слово какое знает полусармат, чтобы лесовиков целыми племенами совращать!

-- На дружину не греши. После нашего похода славного много лихих да лютых молодцов к нам пришло. Теперь мы посильнее прежнего, - возразил Шумила.

-- И людей чарами привораживать Ардагаст не умеет, а Вышата не хочет, - покачал головой Скирмунт. - Уж мы с женой и Лаумой чары бы почуяли.

-- Народ в лесу не тот, вот что! - досадливо махнул рукой Шумила. - Особенно там, на востоке. Больно мирные, всякий полусармат с дружиной их к рукам приберет.

-- И мы бы здешних прибрали. Из тебя, Шумила, даже великий князь вышел бы. А что? Вокняжился же над пермяками Кудым-полумедведь. Да вот перебежал нам путь окаянный рос... - вздохнула Лаума.

-- На западе - вот где настоящие лесовики. Люди-звери, люди-медведи, волю больше всего любят - дикую, лесную! Одни берсерки готские чего стоят! - глаза Шумилы сверкнули хищным огнем, в горле заклокотало рычание.

-- Куда нам до них! - протянул Бурмила. - В наших-то краях настоящие лесовики - только мы с дружиной. Сидели бы уже тихо - зимой-то росы все равно придут.

-- Я тебе посижу тихо! Думаешь, Бериг нам за это спасибо скажет? - напустилась на брата Лаума.

Бериг, конунг готов, нередко помогал Черным Медведям оружием, скупал добычу. А те разбойничали вместе с готами в словенских селах.

Невея, вскинув руки, возгласила:

- Там, на западе, найдет себе лютую смерть безбожный Ардагаст! Ведите туда дружину, братья! Поднимайте все племена на большую войну! Легионы в тамошних лесах пропадали, сгинет и росская шайка. А я уж соберу здесь самых сильных ведьм. В Купальскую ночь, святую и страшную, все прилетим к вам на подмогу, только не сробейте! Отплатим, наконец, Ардагасту за родителей наших, за святыни разоренные!

-- Отплатим! Ур-р-р! И самих светлых богов не побоимся! Я, если надо, Янтарный Дом по бревну разнесу! - воинственно взревел Бурмила. Раззадорить не привыкшего думать человека-зверя было не столь уж трудно.

Бескрайни, неисходимы полесские чащи, припятские болота, мазовецкие и литовские пущи. Пробираются ими звери, пролетают птицы - кто за всеми уследит? С холма над Птичью вылетела сорока. С лесистого острова среди болот в устье Вислы - ворона. Не серая, черная. В пущах между Наревом и Неманом, куда не заходят ни угрюмые ятвяги, ни венеды-мазовшане, ни литвины, на горе с безлесной вершиной встретились они. И обернулись: сорока - молодой женщиной, пышной и светловолосой, а ворона - старухой с распущенными седыми волосами, в черном балахоне и красном плаще. Поговорили, поворожили, заглянули в колдовскую чару, вытащив ее из-под корней осины, и разлетелись снова птицами.

Из леса над Тясмином, где стояла дружина нуров, недавно гулявшая вместе с росами в Ольвии, вылетели три сокола. Один понесся в литовские леса, где над рекой Святой притаился городок Вилькомир - "Волчий". Другой - в землю судинов-ятвягов, к главному их городку. Третий - к берегу Вислинского залива [15] В I тыс. н.э. Вислинский залив (Фриш-гаф) простирался на запад далее, чем ныне, и главное русло Вислы также впадало в него. , где цепко держится зажатое между готами и эстиями племя вильцев. Долетев, все трое опустились наземь, оборотились волками и завыли особым воем. Навстречу им вышли не волки, а люди - крепкие, суровые, с волчьими шкурами на плечах. И пошли с ними в леса для тайных разговоров, подслушать которые не решался ни один черт (не то что человек), дабы не быть разорванным на месте.

В теплый ясный день под конец месяца травня [16] Травень - май царская дружина росов выступила в поход на запад. Колыхались гривы породистых степных коней. Блестели на солнце островерхие шлемы, кольчуги, панцири, грозные наконечники копий, способные пробить на скаку всадника в доспехах. Сияли серебром чеканные бляхи на сбруе. С первого взгляда - настоящие сарматы, лихие воины степи. Но опытный взгляд Каллиника, семь лет прослужившего на дунайской границе, находил среди них много светловолосых венедов, а еще каких-то неведомых людей - то рыжих и скуластых, то темноволосых и узкоглазых, из племен, почти или вовсе неведомых эллинам - мордвы, удмуртов, аргиппеев, манжар [17] Аргиппеи - приуральское племя (предки башкир). Манжары (название условно) - общие предки манси и мадьяр. . Даже гиперборей-рыбак Хаторо красовался в сарматском вооружении.