Андрей Посняков - Земля Злого Духа

– Вот ведь, гадины, – ругался Иван. – Ничего! Мыслю, речка-то скоро еще шире станет… а там и море – не достанут ни за что! Только скорей бы…

Закусив до крови губу, Настя молча орудовала веслом, не отвечала… видно было, что силы девушки уже на пределе. Да что там говорить – утомился и атаман, утирал пот со лба, на берега косился…

А менквы не отставали, неслись, орали… Словно загоняли оленя!

Загоняли…

– Иване! – обернувшись, в ужасе закричала Настя. – Впереди – перекат, камни…

– Ничего. – Упрямо набычившись, молодой человек крепче сжал весло. – Прорвемся! Не бойся ничего. И не греби больше!

Резко сузившись, река впала в лощину меж двумя каменистыми холмами, течение стало стремительным и бурным, утлую лодчонку с беглецами кидало так, что, казалось, вот-вот опрокинет или швырнет, шарахнет изо всех сил о какой-нибудь коварный, выступающий из воды валун, разнесет в щепки!

Не покладая весла, Иван едва успевал уворачиваться от камней, направляя лодку в стремнину… туда, где вода потемнее… пару раз уже трещали борта, но покуда Бог миловал, неслись, не тонули, не разбивались…

– Ай! Камень!

– Держись!

Сделав мощный гребок, атаман завалился набок, думая о том, чтобы не переборщить, чтоб не черпануть воды с лишком…

А вот снова перекат! Веслом, живо – в струю!

Ох как водицей окатило! Протащило днищем о камни. Слава богу, челнок оказался крепким, выдюжил, вынырнул, понесся по бурному течению дальше.

Мокрая Настя едва успела выдохнуть – как снова порог, камни… А впереди…

Впереди вдруг замаячила ширь! И менквы, похоже, отстали.

– Ну, слава те, Господи, кажись, пронесло!

Настя перекрестилась…. И едва не вылетела из челнока, со всей скорости ткнувшегося носом в обширную каменистую отмель.

– Ах ты Боже, – вылезая, посетовал Еремеев. – Придется тащить.

– Боюсь, не придется, – Настя отозвалась каким-то упавшим голосом… словно на похоронах или поминках.

Иван вскинул голову и потянулся за саблей: по берегам реки к отмели, гнусно визжа и потрясая копьями, бежали менквы.

– Бросаем челнок! – Взмахнув саблей, Иван схватил невесту за руку. – Бежим по воде – живо. Ты плавать-то умеешь?

– Я? Да я на Ивана Купалу…

– Ну вот и славно.

Поднимая брызги, беглецы побежали по отмели вниз по теченью реки, за их спинами радостно ухали настигавшие добычу людоеды, а впереди ждала неизвестность.

– Если не сможем уйти… – повернув голову, прокричала Настя. – Ты сначала меня… саблею… Не хочу, чтоб…

– Беги, люба! Беги! Вона, уже чуть поглубже… Маюни говорил – менквы плавают плохо, боятся воды…

Река и впрямь сделалась глубже, вот уже дошла беглецам до пояса.

– Поплыли! – выбросив мешавшую саблю, радостно крикнул Иван. – Ныряй, люба! Ныряй!

Собственно, и не надо было уговаривать. Настя уже нырнула, поплыла… рядом с нею вынырнул и Иван, сплюнул воду… Обернулся…

– А людоеды-то отстали!

– Надолго ли?

– Ничего… еще немножко – и в лесок. Там укроемся – ищи-свищи. Уфф… А водица-то холодненька!

– Зато… ух… зато никаких тварей там нету.

– Это верно… – Иван нарочно все время говорил, видел: суженая уже выдыхается. Еще немного и…

– Саблю жалко, хорошая. Да гадов-то слишком уж много – ну, одного б, двух зарубил…

– Все… – захрипела Настя. – Не могу больше. Сейчас на дно пойду…

– Держись за меня, люба. – Оглянувшись, атаман подставил руку. – Ну, к какому берегу плывем? К левому…

И тут вдруг где-то в отдалении, за лесочком, ударил выстрел! Затем, сразу, – еще один.

Беглецы с надеждой прислушались, переглянулись…

– Ого! – широко улыбнулся Иван. – Кажись, стреляет кто-то. Не наши ли казачки палят? Где вот только?..

– Там. – Девчонка мотнула мокрыми волосами. – По правому берегу, за ельником.

– Ну, значит, нам туда. Плыви, люба!

При нововыбранном атамане казаки, как было и при старом, по возможности останавливались на ночевку на островках, коими изобиловали многочисленные озера, или в редколесье, там, где дул ветер, где не было липкой болотной жары и густых, переплетенных меж собой, зарослей, столь любимых зубастыми драконами, ящерицами величиной с амбар, толщиной с дерево змеищами и прочей плотоядной тварью.

Молодой казак Ондрейко Усов по указанию атамана и отца Амвросия первым делом, едва только струги приставали к незнакомому берегу, старательно метил деревья видными издалека знаками: то вешал высоко на ветках приметные цветные лоскутки, то срубал с толстых стволов кору – свежая отметина тоже была хорошо заметна.