Андрей Посняков: Дальний поход

Хасх-веря вздохнул, бросив на своего старшего напарника полный необходимого почтения взгляд. Мысли-то северянин не прочтет – силы равные, а вот по выражению глаз догадаться может… и тогда, после того как вернется победителем, немедленно донесет в Седэй о проявленной непочтительности. Везунчик! Нуер бесхвостый! Нерпичья задница! Ишь, стоит – весь такой из себя важный… Тьфу! Смотреть противно.

Сплюнув, колдун завистливо скривился и перевел взгляд на море. За спиной уже разгоралась утренняя зарница, быстро светлело небо – уже стал хорошо виден лежавший напротив остров с крепостью дикарей, море… а с моря наползал плотный туман, в появлении коего Хасх-веря вдруг почуял нечто, чего никак не ожидал ощутить. Почуял ненадолго, намеком, этаким слабым мороком, а потом вдруг в голове его повис морок куда сильней! Белокожая нагая баба, с бесстыдно расставленными ногами и похотливой улыбкою, гладила себя по грудям – большим, покачивающимся, словно загустевший кисель… умм!

Ну, надо же, привидится такое! Как в далеком детстве… И впрямь, давно женщины не видал. Надо будет…

Сглотнув слюну, Хасх-веря искоса взглянул на старшего своего коллегу… тот поспешно отвернулся – с чего?

А было, с чего!

В мысли колдуна с далекого Севера, точно так же, как и в голову его завистливого приятеля Хасх-веря, властно проникла женщина. Молодая тощеватая девка, нагая и наглая, потеребив вислые груди, повернулась спиной, нагнулась со всем своим окаянством…

О, великий Нга-Хородонг! И привидится же всякое. Впрочем, ничего такого неприятного… скорее наоборот.

Великий Нгар Сэвтя даже не сгонял с лица улыбку – все равно под маской не видно. А если этот завистливый дурачок Хасх-веря и догадается, что ж… Нынче его дело не догадываться, не думать, а исполнять! Так есть, и так будет всегда – вечно.

– Проконтролируйте длинношеев, друг мой, – повернув голову, тихо напомнил северный колдун. – Менквы – тоже на вашей совести. Я ж займусь остальным. Вестовой! Трубите в трубу! Выступаем!

Первый луч солнца озарил маску-череп алым, угрожающе-тревожным светом – кровавым отблеском смерти.

О, атаман Иван Егоров был весьма умен и находчив, иногда ценя эти свои качества куда больше удачливости, тоже не лишней в полной лишений ватажной жизни. Скрыть казацкие мысли от колдунов казалось ему совсем непростым делом, ведь отвлеченно думать, скажем, о вкусной травке, могли очень немногие. Силантий Андреев – мог, а остальные? О травке – да… а вот о бабах! О чем еще может мечтать в дальнем походе молодой здоровый мужик? Давно не знавшие женской ласки ватажники, да под влиянием ничего не стеснявшихся – уж с этим-то атаман постарался – рассказчиков, распалили свое воображение до такой степени, что напрочь сбили метальные способности колдунов – те и пропустили, не заметили приближавшийся флот, пусть небольшой, но хорошо вооруженный и грозный. А когда заметили, то было уже поздно.

Енко Малныче резко убрал туман, самим же и насланный по договору с Иваном, едва заслышав громыхнувшую в тумане пушку. Следующий же выстрел… выстрелы уже не были холостыми.

Бабах! Бабах! Бабах!

Вынырнувшие из тумана струги с грохотом выплюнули разящее железо! Как и приказал Иван, первый же залп был направлен в ящеров и оказался весьма удачным. Одному длинношею оторвали ядрами голову, из упавшей в воду шеи толчками выбегала кровь, второму зверю огромное ядро бомбарды угодило в туловище, вероятно, перебив хребет, – чудовище заметно увяло и, вместо того чтоб упрямо идти по дну к острогу, начало медленно заваливаться на бок.

– Заряжай!!!

Медленно отсчитав про себя до пятнадцати, Енко – опять же, по договоренности с атаманом – убрал пороховой дым: просто, стоя на сторожевой башне, дунул в сторону моря, на ходу налагая заклятье. Не шибко-то и могучим было то колдовство, не столько волшебной силы требовало, сколько расторопности, ловкости даже.

– Целься… Пли!

И вновь ахнул мощный пушечно-пищальный залп: на этот раз ядрами накрыло зубастых драконов и перевернуло пару лодок с трехрогами, пули же нещадно разили плывущих на плотах менквов.

– Заря-жай!

Струги окутались плотными клубами зеленовато-белого дыма, Енко Малныче вновь принялся считать…

– Я чую здесь какого-то могучего колдуна! – облизнув тонкие губы, промолвил Нгар-Сэвтя. – Ничего… Ничего… Великий Нга-Хородонг нам поможет, как помогал уже не раз!

Бомм!!! Бомм!!! Бомм!!!

Словно в ответ на слова вражеского главнокомандующего – точнее, главноколдующего – в Троицкой церкви грянул набат. Афоня забил в колокола, отец Амвросий творил молебен. Чуть в стороне, ближе к мысу, увлеченно колотил в бубен Маюни.