Юлия Кои - (Не)нужный омега

Елисей

Елисей сидел на подоконнике, едва ли не прижимаясь носом к холодному стеклу. От его дыхания оно запотевало, делая картину размытой, но каждый раз, когда выдох испарялся, он на секунду четко видел Виктора. Альфа стоял в саду рядом с его отцом. Зачем им понадобилось выходить, омега не знал. Он был рад уже тому, что видит главу настолько близко, что можно рассмотреть чуть волнистые смоляные волосы, крепкую шею и мощный разворот плеч.

Елисея не пригласили спуститься вниз. Наверно, Виктор приехал обсудить какие-то дела, а с женихом ему видеться было некогда. Страшно было даже представить, сколько обязанностей у предводителя клана. Кроме того, из подслушанных разговоров Елисей знал, что спокойное время может прекратиться. В подробности его не посвящали, настаивая, что омеге не нужно вдаваться в политические дрязги, ведь его удел домашний быт и создание уюта.

Елисей обхватил колени руками, смущаясь и робея от мысли, что в скором времени должен будет переехать к главе в дом, каждый день видеть его и оставаться с ним наедине каждую ночь. Вместе выходить на люди. Щеки вспыхнули румянцем и он спрятал смущение, уткнувшись в колени, а потом не удержался и снова посмотрел в сад.

Отец с Виктором направились к дому и Елисей смог мельком увидеть своего альфу. Так он называл главу только в мыслях, боясь поделиться даже с семьей, но когда ты с рождения помолвлен и другие варианты даже не рассматриваются, привыкаешь и не думаешь о ком-то другом. Кроме того, Елисей знал, что Виктор хороший оборотень и жизнь при его вступлении в права называли расцветом клана.

Внизу послышались шаги, и омега осторожно выскользнул за дверь. Едва ли позволяя себе дышать, он прокрался к лестнице и бесшумно присел на верхнюю ступень, продолжая оставаться в тени. Они прощались, значит, у него будет еще хотя бы миг, чтобы увидеть Виктора.

Родители вернулись в гостиную. Елисей замер, слишком поздно осознав, что его все же смогут заметить. Будто прочитав его мысли, Виктор остановился и медленно обернулся, остановившись у раскрытой двери. Холодный ночной воздух сильным порывом ворвался в дом и Елисей задрожал от холода. Омега вскочил на ноги, представ перед главой в одной лишь пижаме и заикаясь, выпалил.

– До-добрый вечер, Виктор Львович!

Альфа не ответил ему. Он удостоил Елисея коротким кивком головы и покинул их дом слишком стремительно. Будто ему было противно даже находиться в одном помещении с омегой.

– Селя, ты видел его?

– Зачем он приходил?

Младшие близнецы тоже поддались любопытству и выбежали из своего укрытия с другой стороны коридора. Омега потрепал светлые головы братишек альф и тяжело вздохнул. Ему было нечего ответить.

– Родители расскажут, если посчитают нужным.

– Всегда ты так! – насупился Матвей и скинул руку Елисея со своей головы. – Надо же просто подслушать.

– Так делать нельзя, – Елисей подтолкнул братьев в сторону их спальни и проследил, чтобы молодняк снова не убежал.

Пришлось вернуться в свою комнату. Елисей упал на кровать раскинув руки и уставился в потолок. Он все понимал, терпел и ждал. Но можно же было хотя бы ответить ему. Греза, в которой Виктор так же сильно ждет дня их свадьбы, в чем его уверяли родные, стала чуточку бледнее. Омега тяжело вздохнул и даже не поднялся, когда дверь в его комнату открылась.

– Почему ты еще не лег? – спросил папа и поставил на прикроватную тумбочку поднос с чашкой.

– Ждал тебя, – отозвался Елисей. – Пап, а почему меня не пригласили?

– Какой глупый вопрос, дорогой. Виктор приехал спонтанно и мы говорили о делах.

– Понятно, – Елисею не было понятно.

Он являлся членом семьи Гончаровых и вскоре должен занять место рядом с главой клана. Так почему оставался в стороне? Может, его попросту считали не зрелым?

Омега вдохнул горький аромат отвара из трав и закашлялся. Ответ лежал у него на поверхности. Как говорил отец, его оберегали от слишком сильных переживаний. Ведь именно поэтому он не посещал мероприятия вместе с семьей, не учился в школе как другие оборотни, и даже покидал дом под строгим надзором.

Глубоко вдохнув, Елисей подхватил чашку из тонкого фарфора и выпил мутную зеленую жижу. Знакомый, въевшийся под кожу вкус горечи обжег горло. Омега отставил чашку и закрыл рот ладонью, опасаясь, что его все же вырвет.

– Ты же знаешь, без этого нельзя, – строгие нотки в голосе папы заставили прекратить кривляться.