Анатолий Гречановский - Держитесь подальше от театра

После третьего звонка, в заполненном зале театра «На Таганке», уже на десять минут задерживали начало спектакля. Зритель начинал беспокойно ерзать в своих креслах и жидкими аплодисментами напоминать, что, дескать, представление пора начинать.

– Уважаемые господа! – раздался голос диктора по громкоговорящей связи. – В связи с тем, что декорация к спектаклю не успела прибыть с гастролей на Украине, задержана таможенной службой, действие пьесы будет осуществляться в импровизированных декорациях из других спектаклей. Администрация театра просит с пониманием войти в ее положение.

В зале погас свет, и жалобно заиграла музыка, которая через некоторое мгновение резко оборвалась.

– Экстренное сообщение, – тревожно прозвучал голос диктора. – В связи с тем, что в Москве снова появился Сатана со своей командой, администрация театра просит всех срочно отключить сотовые телефоны, с целью недопущения провокационных звонков с того света. Крепко прижать к груди свои сумочки и следить за карманами, чтобы в них не попали фальшивые доллары, евро, рубли, гривны и прочая валюта, подбрасываемая злыми силами в виде взяток.

В зале снова зажегся свет. На сцену вышла группа полицейских.

– А сейчас, – продолжал диктор, – будет исполнен гимн. Просим всех встать, чтобы проявить свою гражданскую солидарность. Тех, кто останется сидеть, просим передать органам правопорядка, как пособников империализма, или срочно сообщить о них по телефонам 01, 02, 03 для задержания при выходе из театра.

Зазвучал гимн. После первого куплета и припева диктор продолжил информацию.

– Благодарим всех за гражданскую позицию. Администрация театра, в знак благодарности за понимание, для всех присутствующих здесь зрителей делает скидку, пятьдесят процентов на дальнейшее приобретение билетов в театр на любой спектакль. По предъявлении сегодняшнего билета каждый зритель может приобрести в кассе театра льготу, ежемесячно, в последнюю неделю, в четверг, тридцать второго числа каждого месяца.

В зале погас свет, весело заиграла музыка, извещающая о начале представления.

В этот день в Москве стояла прекрасная, душераздирающая погода, когда весна еще не кончилась, а лето еще не наступило.

На балкон второго этажа репетиционного зала вышли прокуратор Иудеи Понтий Пилат, всадник Золотое Копье и Иешуа, по прозвищу Га-Ноцри, из города Гамалы, персонажи спектакля «Мастер и Маргарита».

– Чертов Ершалаим. Не могу, понимаешь, Филипп, ну не могу себя заставить быть добрым. Слова говорю, а внутри кипит злоба.

– Иван Анатольевич, – убеждал Филипп, молодой, лет двадцати пяти, исполнитель роли Иешуа, – мы играем Булгакова.

– Все понимаю, люблю, обожаю, но, понимаешь, – не могу. Я же солдат, присягал кесарю. – Взял лежащую на столике пачку сигарет фабрики «Ява», покрутил в руке. – Закуривай.

– Спасибо, не курю, бросил.

– Прости, забыл.

Прокуратор прикурил сигарету.

– Иван Анатольевич, вы же трубку курите, – удивился Филипп.

– Прости, нервы ни к черту.

– Успокойтесь, вашей вины здесь нет. На казни настаивал синедрион.

– К черту синедрион! – внезапно войдя в образ, возмутился прокуратор. – Если бы я хотел тебя помиловать, бродяга, никакой бы синедрион меня, Понтия Пилата, всадника Золотое Копье, не остановил.

– Иван Анатольевич, что вы так близко принимаете к сердцу? Ну, автор немного нафантазировал, но как гениально. Да и евангелисты…

– Да что евангелисты?! Там не все так просто. Существует какой-то подвох.

– Перерыв окончен, все по своим местам, – крикнула помреж Татьяна, высунув голову в дверь.

Филипп вдохнул полной грудью порцию весеннего городского кислорода и решительной походкой направился на сцену.

– Эх, пивка бы сейчас! – смахивая пот с лица, с сожалением крякнул Иван Анатольевич и, гася сигарету, непонятно почему, вспомнил пестро раскрашенную будочку с надписью «Пиво и воды» на Патриарших прудах. Но время прошло и вместо столь памятной всем москвичам будочки, где, за неимением пива и нарзана, пили теплый абрикосовый сок председатель МАССОЛИТа, редактор толстого художественного журнала Михаил Александрович Берлиоз, с молодым спутником – поэтом Иваном Николаевичем Поныревым, пишущим под псевдонимом Бездомный, зияло пустое место.