Марина Серова: От греха подальше

— Хорошенького понемногу, — сказала я себе, поняв, что, если сделаю еще хотя бы глоток кофе, он польется у меня из ушей.

Я сбилась со счета, пытаясь определить количество чашек, выпитых за сегодняшнее утро. Никак не меньше десяти, а это, согласитесь, лошадиная доза даже для частного детектива. А если добавить сюда изрядное количество выкуренных за это же время сигарет, то становится ясно, что мне совершенно необходимо немедленно взять «музыкальную паузу».

Однако у меня сегодня действительно был повод для подобных бесчеловечных экспериментов над собственным организмом. Если бы еще неделю назад мне кто-нибудь сказал, что я буду страдать от вынужденного безделья и профессиональной невостребованности, я расхохоталась бы ему прямо в лицо. Причем хохотала бы я недолго, поскольку у сыщика Татьяны Ивановой вот уже несколько лет нет ни одной лишней секунды даже для таких невинных занятий.

Долгие годы я проклинала свой «чумовой» образ жизни и мечтала хотя бы об одном «дне без выстрела». Так может мечтать абсолютно загнанная, изможденная непосильным трудом кляча… Допуская в своем воображении подобные сравнения, я тут же их корректировала: «Нет, пока еще не кляча, а, скорее, молодая и норовистая лошадка». О чем же она может мечтать?

— О молодом красавце жеребце, — шепнул мне на ухо бесстыдный внутренний голос.

— Какая гадость! Какая гадость эта ваша заливная рыба… — ответила я распоясавшемуся внутреннему голосу. — Мне и думать-то о них противно!

— С каких это пор? — удивился внутренний голос.

— С детства! — отрезала я тоном, не допускающим возражений. И при этом ничуть не покраснела.

И, чтобы прекратить этот бессмысленный внутренний диалог, я, покинув свое уютное гнездышко, поставила любимую пластинку Пола Маккартни и приступила к водным процедурам.

Почистив свои перышки, я занялась с энтузиазмом уборкой квартиры, надеясь, что столь бурная деятельность поможет зарубцеваться душевным ранам. И, нужно сказать, я почти добилась своей цели. Но в этот самый момент начала вытирать пыль с телефона и поймала себя на мысли, что занимаюсь этим делом в третий-четвертый раз в своей жизни. И не потому, что мирно сосуществую с пылью и плесенью. Вовсе нет. Я девушка аккуратная. Просто мой телефонный аппарат не успевает запылиться. Его звонкие трели радуют или огорчают меня с утра до вечера. И автоответчику моему служба медом не кажется.

Так было всегда, но только не сегодня. Передо мной стоял вовсе как бы и не мой телефон, а какой-нибудь забытой богом и родней старушки или замерзающего в красной палатке полярника, давно потерявшего связь с Большой землей. Хотя присутствие пыли за Полярным кругом вызывает у меня некоторые сомнения. Впрочем, так же, как и наличие там самого телефона с автоответчиком.

Дабы убедиться в существовании связи с Большой землей, я подняла трубку и добрые полминуты прислушивались к таинственным потрескиваниям, нарушающим заунывную монотонность гудка…

Почему же столько времени молчит мой телефон? Такого просто не может быть! Что-то произошло в этом городе. А может, и в этой благословенной державе? Новый ГКЧП на этот раз догадался отключить телефонную связь? Чтобы не зацикливаться на подобной версии, я включила телевизор. По экрану с риском для жизни метались Том и Джерри, своими воплями заглушая нежный фальцет Маккартни. Ничего общего с «Лебединым озером».

В детстве мне очень нравился диафильм «Палле один на свете». Этот самый Палле, проснувшись в одно прекрасное утро, понял, что на всей планете остался один живой человек. Он очень обрадовался и побежал осуществлять все свои заветные желания. Насколько я помню, он ужасно хотел мороженого и с восторгом играл в вагоновожатого. Эта перспектива меня нисколько не прельщала. К тому же с телевидением неувязка, телевизор-то работает! Поэтому окружающая обстановка напоминает Рэя Брэдбери «Будет ласковый дождь». В результате ядерной катастрофы все население планеты погибло, не успев выключить пылесосы, скороварки и прочую электронику…

А может, все гораздо проще? Семьдесят лет советской власти не прошли даром, и, как нас уверяли преподаватели марксизма-ленинизма, впрямь был воспитан новый невиданный дотоле Строитель Коммунизма. И как только он этот самый коммунизм строить перестал, так и проявились его превосходные качества. И исчезли в нашей стране преступность, проституция, воровство, бездорожье и разгильдяйство, а уж заодно и ревность, наркомания и даже до боли близкое любому россиянину пьянство со всеми вытекающими из него безобразиями.