Анатолий Гречановский: Держитесь подальше от театра

Несмотря на все это, весна продолжала буйствовать. Вокруг все цвело и благоухало. И почему-то в это время с людьми происходят разные странности. Одни оживают, как цветы от зимней спячки, другие, от смены температуры и давления, наливаются злобой и ненавистью. Поэтому в атмосфере происходит постоянное колебание положительной и отрицательной энергий. Но в этот субботний весенний день, наверное, преобладало больше положительной энергии, потому что люди, гуляющие на Патриарших прудах, были очень доброжелательными, улыбчивыми и дети проживающих здесь же, в элитных домах, слушались родителей, не капризничали, а весело играли и звонко смеялись. Надо сказать, что и район Патриарших прудов очень изменился, до неузнаваемости. Шикарные дома, накрепко огороженные чугунными решетками, подземные гаражи, дорогие машины. Все, как говорится, для человека. Не зря говорили большевики: «кто был ничем, тот станет всем». Можно даже позавидовать. Но всем завистникам, конечно, здесь места не хватает. Поэтому иногда, наверное, и начинает в этом месте преобладать отрицательная энергия и происходить всякие чудеса. Сами Патриаршие пруды изменились не очень, просто их немного уплотнили громоздкими и нелепыми скульптурами, невесть кем и зачем посажены на детской площадке. Но главное то, что здесь еще осталась какая-то, уже неуловимая, атмосфера прошлого, которая волнует душу и уносит наше воображение в мир иллюзий.

Упитанный человек, маленького роста, лысеющий, с порочным лицом, одетый в дорогой солидный костюм, сидел за столиком в ресторане «Обитель на Патриарших» и без всяких иллюзий смотрел в окно, с удовольствием прихлебывая из фирменного бокала любимое, покорившее сердце и желудок, темное густое пиво «Velkopopovicky kozel» 1874 г. со специфическим фруктовым ароматом с шоколадными нотками, поставляемое непосредственно из Чехии, т. к. нашему, выпускаемому по лицензии в Калуге, он не доверял, зная наверняка, что что-то добавят или разбавят. Перед ним на столе стояло несколько уже опустошенных бутылок с симпатичными наклейками «Велкопоповицкий козел» (написано, естественно, на иностранном) и картинкой, согласно легенде, нарисованной заезжим французиком, попробовавшим пива, и на волне вдохновения изобразившим козла с кружкой. Хочу сразу заметить, уважаемый читатель, что слово «козел» надо читать, делая ударение на первый слог, а не так, как принято у нас, имея в виду конкретное лицо. Да имеет ли какое-то отношение к пенистому пиву рогатый скот? История умалчивает. Видать, и здесь кроется какая-то чертовщина.

Напротив него сидел голубоглазый, скромно одетый молодой человек неопределенного возраста и тоже пил, но уже кофе – капучино, со взбитыми сливками. Падающий из окна солнечный луч освещал худощавое с тонкими чертами лицо, с короткой бородкой и длинными, слегка курчавыми каштановыми волосами.

– Дела, дела, дела, – заговорил упитанный, смахивая пот с лица, – доллар растет, евро растет, рубль дешевеет и цены растут. С одной стороны, плохо, – он обернулся к собеседнику, – с другой, можно хорошо наварить.

– Опять кого-то «обуть»?! – то ли спросил, то ли ответил молодой человек.

– Сема, не надо грязи. Я просто рассуждаю, а ты – обуть, обуть. Не раздражай меня, – он снова повернулся к окну, долго смотрел на пруд. Мысли роились в голове, словно комары на болоте. По наглому лицу пробежала легкая усмешка, и, обернувшись, он спросил: – Действительно, а что, может, еще жилой массив построить? Сейчас деньги понесут мешками, боясь инфляции.

Сема, чтобы не попасть впросак, пожал плечами.

– Ну ладно, – бросил упитанный. – Пошли на свежий воздух. Где этот халдей? – он повернулся в сторону официанта.

Тощий, словно жердь, несуразный, с длинными сальными волосами, завязанными в узелок на затылке, пригладив козлиную бородку, мигом подскочил к столику и молча положил папку со счетом. Упитанный не глядя отодвинул папку, достал из портмоне стодолларовую купюру и, сунув в карман передника официанта, встал. Официант шаркнул ножкой, раболепно что-то проблеял, поклонился и отошел к стойке.

– А сдачу? – возмутился Сема.

– Сема, не мельтеши, будь выше этого, дело не в деньгах.

– Конечно, дело не в деньгах, – пробубнил Сема, – дело в их количестве.

Из-за соседнего столика вскочили два мордоворота и бросились к входной двери. Они вышли на улицу, осмотрелись

по сторонам. Один из них даже посмотрел на верхние этажи примкнувших домов и кивнул швейцару. Тот учтиво открыл дверь и низко поклонился. Упитанный человек вышел на крыльцо и с удовольствием вдохнул полной грудью свежий весенний, ароматный воздух. Звали этого упитанного, хорошо одетого человека Вортан Баринович Крутой – он был одним из тех, кого сейчас называют «нуворишами», а проще – ворами в законе. Он махнул рукой, и один из мордоворотов сунул швейцару сотенную. За спиной Вортана Бариновича как тень появился Сема. Они спустились по ступенькам к машине. Водитель открыл шефу переднюю дверцу, и тот хотел сесть, но, видно, передумал. Посмотрев на мордоворотов, сказал: