Софья Маркелова - Гнездо желны

Лера тоже боится заходить в комнату тётушки, хоть и знает, что своей любимице Инесса ничего не скажет. Сестра робко встаёт в сторонке, будто готовая в любой момент убежать прочь, а вот Гаврила сразу же с любопытством бросается разглядывать старые фотографии.

– Мы сюда по делу пришли! – напоминает Ольга, между делом копаясь в шкафу.

Он тёмной громадой занимает целый угол в комнате тётушки, и вытянутое узкое зеркало с шорохом ходит в зажимах, стоит только коснуться двери, где оно висит. Инесса раньше часто с гордостью рассказывала, что шкаф достался ей по наследству и хранит в себе дух множества поколений, и почему-то я всегда верила в эту историю. Наверное, это потому, что от старого дерева пахло древностью и немного дряхлостью. Шкаф, кажется, всегда был и всё ещё является главным элементом этой комнаты, и остальная мебель стоит тут исключительно ради того, чтобы подчеркнуть величие этого молчаливого мрачного гиганта на мощных коротких ножках.

– А что пропало-то? – интересуюсь я у старшей сестры, опасливо заглядывая в чрево тёмного шкафа. В лицо сразу же бьёт терпкий запах лавандовых саше, которые тётушка обожает раскладывать между стопками чистой одежды и глаженым постельным бельём.

– Я слышал про драповое пальто, – доносится голос Гаврилы из угла, где он без какого-либо стеснения рассматривает содержимое прикроватной тумбочки.

– Не лезь, куда не просят! – сурово грозит Ольга брату, и тот сразу же захлопывает тумбочку, делая вид, что он ни при чём. – Мне тётушка говорила про белые туфли и свою пуховую шаль.

– Прежде чем искать, всё равно нужно из шкафа выселить вора, – припоминаю я уроки.

– Верно-верно, – Ольга кивает. – Чего боится живущий в шкафу?

– Уборки! – восклицает Лера.

– Моли! Моли! – твердит со стороны Гаврила.

Я мгновение в нерешительности переминаюсь с ноги на ногу, пытаясь подобрать вариант ответа получше, и в конце концов неуверенно предполагаю:

– Что его затопят?.. Дерево ведь разбухнет и потом развалится…

Ольга хмыкает.

– Ты близка, Варька. Но огонь будет действеннее всего.

– Ух ты! – Лера широко распахивает глаза, предвкушая зрелище. – Будем настоящий костёр разводить в шкафу?

Старшая сестра уходит на кухню и возвращается с коробком спичек.

– Так! Я буду делать, а вы смотрите, куда побежит! Только не пропустите, иначе ещё неделю не сыщем.

Сноровисто чиркнув серной головкой, Ольга поджигает зажатую в руке смятую бумажку и бросает её на подготовленное заранее блюдце. Жадно фырча, огонь охватывает бумагу, разгорается сильнее, а сестра тем временем протягивает руку с тарелочкой внутрь шкафа.

Свет на мгновение озаряет темноту, пламя вытягивается узкими языками и так и норовит добраться до развешенной одежды, но Ольга следит, чтобы ничего не загорелось. Через минуту, когда лёгкий запах копоти ненавязчиво начинает щипать ноздри, вредитель наконец-то решает показаться. С верхней полки с грохотом срываются несколько обувных коробок, падая на пол, гремят вешалки, сдвигаясь в хаотичном порядке, и одна из створок резко захлопывается.

– Следите за ним! – кричит Ольга.

С вешалок начинает падать одежда, и сестре приходится задуть огонь, чтобы пламя не перекинулось на ткань. В тот же миг всё успокаивается, коробки замирают на местах, никаких звуков из шкафа больше не доносится.

– Ну и где он? – оглядываясь по сторонам, вопрошает старшая сестра.

Гаврила расстроено пожимает плечами.

– Я не успел увидеть, – горестно признаётся он.

– Мне кажется, он нырнул в нижний ящик, – неуверенно протягиваю я, хотя до сих пор сама не знаю, правильно ли отследила путь вредителя, искавшего себе новое укрытие.

Тут голос подаёт Лера, робко жавшаяся возле входа в комнату всё это время.

– Он ушёл в зеркало. Я видела мелькнувшую тень.

– Нехорошо это, – подводит итог Ольга, ставя блюдце с пеплом на пол. Она необычайно сосредоточена, по-взрослому серьёзна. Даже в её взгляде, направленном на зеркало, читается собранность и непритворная озабоченность происходящим.

– И что делать дальше? – озвучивает общий вопрос Гаврила, садясь на край кровати.

Все мы вдумчиво изучаем зеркало, которое, кажется, никак не изменилось. С первого взгляда даже можно посчитать, что никого в нём нет. Но стоит мне втянуть носом воздух, широко раздув ноздри, как становится ощутим едва уловимый запах гнили. Это сладковатая вонь прелых яблок, горечь трухлявой древесины и кислая затхлость. Смрад идёт от зеркала. Чутьё никогда не подводит. Пусть в семье лишь у тётушки Инессы, как у старшей в гнезде, оно развито в достаточной степени, но и нам чутьё неплохо помогает порой, хоть владеем мы им все на весьма и весьма посредственном уровне. А Гаврила и вовсе почему-то до сих пор не научился пользоваться своим чутьём , что давно уже стало для нас предметом постоянных шуточек.