Хелен Хил - Ибридо

– О боже! – я закрыла ладонью губы, чтобы из моих уст не вылетело неприличное слово.

– Первый день последнего года в школе – разве это не прекрасно? – как ни в чем не бывало защебетала Дори и накинулась на меня с объятиями. – Я так соскучилась!

– Африканские косички? А это зачем? – рассмеялась я, заметив среди черных косичек две синих. Дори, задрав нос, повернулась другим боком и показала еще две длинные синие сосульки.

– Зачем? А затем, что хватит уже Дори Тёрнер походить на монашку! – она приподняла одну бровь и, тыча в меня указательным пальцем, прочеканила каждое слово: – Я больше не маменькина дочка, которая спешит после школы домой и послушно садится за фортепьяно. Я решила, что сама вправе решать, кем я хочу быть и чем заниматься!

Это прозвучало очень убедительно.

– Что с тобой сделало это лето? Или, может… кто? – я хитро прищурилась.

– Может, и кто, – таинственным голосом ответила Дори.

– Тёрнер! Или ты мне выкладываешь кто он, или…

– Или я всё равно тебе не скажу, чтоб не сглазить, – она рассмеялась и скрестила пальцы. Суеверная монашка в ней всё же ожила.

– Если это тебе поможет, то, так и быть, я не стану выпытывать его имя. Но, черт возьми, Тёрнер, передай ему от меня во-о-т такое спасибо, – я склонилась в низком поклоне, – за то, что этот смельчак вытащил тебя из сумки мамы кенгуру, нарядил в эти суперские шмотки и заставил забыть про трех вечных спутников: пиджак, пучок и наглаженные брючки.

Мама Дори, преподаватель философии в колледже, всегда воспитывала ее в строгости и с детства таскала на всякие курсы: гимнастика, вокал, фортепьяно. А еще она свободно могла ответить на вопрос на французском и послать на итальянском.

В конце каждой недели миссис Тёрнер обязательно посещала школу, чтобы узнать о ее успеваемости. В общем, не жизнь, а сказка.

– А Эмили где?

– Ушла к мисс Джонс обсудить кое-какие организационные вопросы… А вот и она! – я обернулась и увидела, как к нам бежит Эмили, третий мушкетер нашего девчачьего состава.

– О боже! Мелани, твои волосы! Неужели они так выгорели за лето? – Эмили округлила глаза, щедро подведенные черным карандашом, накрутила на палец локон своих нарощенных волос и выставила его перед моим лицом. – Мне понадобилось примерно пять походов в парикмахерскую, чтобы достичь натурального блонда, а кому-то стоило лишь появиться на солнце – и волосы сразу на пару тонов светлее! Отлично!

Она фыркнула и, достав из сумочки зеркальце, улыбнулась, увидев в нем отражение мисс очарования.

– Зеркало-зеркало, кто всех красивее в этой стране? – засмеялась Дори, изображая злую королеву.

– Вы, Эмили, всех красивее! – подхватила я, улыбаясь.

– Ой-ой, – закатив глаза, Эмили захлопнула зеркальце. – Кто бы говорил! Сама, наверное, теперь не отрываешься от зеркал?

– А тебя, я смотрю, нисколько не удивил новый образ нашей скромницы? – поинтересовалась я у нашей красотки.

– Почему это? – возмутилась Эмили. – Я ей уже всё сказала по этому поводу, – глаза Эмили медленно поднимались от оголенных коленок к синим сосулькам. – Я считаю, что ей не совсем идет этот стиль, и…

– И ты боишься, что она затмит тебя своей красотой, – мы с Дори рассмеялись, а Эмили от недовольства закатила глаза и вытянула губы – будто затянулась невидимой сигаретой.

– Совсем не в этом дело, – съязвила она. – И вообще, Даннет, мы обниматься сегодня будем или как?

– А ты как думаешь? – наконец, выяснив кто как изменился за лето, мы тепло друг друга поприветствовали.

– Всё лето не виделись. Я так по вам скучала там.

Родители Эмили в разводе. В Хомвуде она живет с мамой, а мистер Льюис переехал жить на Майорку, развернул там неплохой бизнес и нашел себе спутницу… года на три старше нас. Эмили каждый год отправляется к ним на всё лето.

– Как представлю, что еще пару дней назад я лежала на шезлонге, потягивала коктейль и любовалась видом на Средиземное море, так грустно становится, – вздохнула Эмили, оглядев школьную округу.

Мы с Дори сделали жалостливые лица и, не сговариваясь, протянули:

– Бедняжка…

У меня первой вырвался смешок, затем засмеялась и Дори. А Эмили покрутила пальцем у виска.

– Вам только бы поржать!

Эмили направилась в сторону школьного крыльца. Мы с Дори шли за ней, улыбались и переглядывались, скорее всего, думая об одном и том же – каждый раз, когда Эмили возвращается с Майорки, начинает строить из себя богатенькую привереду. Школьная кафешка становится для нее «отстоем», шмотки в магазинах – «даже моя бабуля такое не наденет», а многие парни – «бесперспективное быдло, перекачанное быдло, недоразвитое быдло». В общем, за лето испанцы так покоряют ее сердце, что наша мисс очарование становится настоящим гурманом. Спустя пару месяцев она, наконец, вспоминает, что живет не на Майорке и спокойно начинает встречаться со вчерашним «быдлом».