Лилия Лукина - Новая Марджори

– Как можно?! – укоризненно воскликнула Маргарита. – Скажете тоже! «Блеф!». Это, Джек, правда от первого до последнего слова! Этот замок теперь действительно находится в частной собственности, и купила его я.

– О, черт! – воскликнул ошеломленный Тобб. – Зачем?

– Я, Джек, девушка легкомысленная, вздорная и капризная! Так что считайте, что это моя прихоть! – ответила Маргарита, которая до времени не собиралась никого посвящать в свои планы.

– Да-да! – хмуро отозвался он. – В переводе с женского на общечеловеческий это значит, что причины у вас есть, и очень веские, но говорить вы ничего не собираетесь, а пытаться выяснить – дело заведомо бесполезное. Ну, а если серьезно?

– А пусть будет! – отмахнулась она. – Вдруг я когда-нибудь захочу восстановить его и жить здесь, где все окутано страшными и до сих пор неразгаданными тайнами? – шутливо предположила она. – Так что извольте отдать мне ключ от моей собственности – вы же, наверняка, сделали себе дубликат?

– Чтобы вы, в поисках новых приключений и острых ощущений, тут же туда снова полезли? Поучаствовать решили? Ничего не выйдет! – возмутился он. – Где документы, подтверждающие ваше право владения? – спросил он и сам себе ответит: – Нет их! А вот когда я их увижу, тогда и отдам ключ, причем не вам, а вашему опекуну или его представителю.

– И это вместо благодарности! – грустно констатировала она и предложила: – Ну, тогда отдайте его пока Альберту, а уже он передаст ключ своему отцу, который послезавтра привезет сюда все документы.

– Ну, уж нет! – покачал головой Тобб. – Альберту я его тоже не отдам – вы его у него тут же отберете. Видел я уже, как вы имеете людьми командовать! Кстати, этому вы тоже в монастыре научились?

– Ах, Джек! – рассмеялась она и, улыбнувшись ему легкой, летящей улыбкой Тетушки, повторила слова герцога Бэлси: – Командовать человека научить можно, но вот с умением властвовать – рождаются!

– Ну-ну! – озадаченно покачал головой несколько ошеломленный таким нахальством Тобб и спросил: – Значит, мне предстоит теперь ждать вашей команды?

– По-моему, до сих пор я вам ничем не навредила, не так ли? – спросила Маргарита и, не дожидаясь ответа, предложила: – Послезавтра сюда привезут все документы, а завтра вечером вы позвоните святому отцу и скажете, что демонстрация подземного хода будет проводиться на следующий день утром. Думаю, что сам факт приезда сюда мистера Лейзона-старшего будет достаточно убедительным доказательством серьезности намерений нового владельца замка, – и спросила: – Вам хватит времени на подготовку?

– Хватит! – кивнул Тобб, ошарашено глядя на Маргариту.

– Вот и славно! И закончится тогда вся эта история к вящему удовлетворению всех заинтересованных лиц! – медленно произнесла она, думая в этот момент уже совершенно о другом.

– Какая история? – тут же спросил Тобб.

– Да с оружием! – очнувшись от своих мыслей, ответила она.

– А-а-а! – недоверчиво протянул он и ушел.

А она, оставшись одна, решила все-таки дочитать роман Кристи – ей и осталось-то совсем немного, но тут вернулся Альберт, который, нервно покусывая губы, сказал:

– Ну, Мэри, в общем-то, сказала, что я ей нравлюсь, и она вышла бы за меня замуж, но она совершенно твердо уверена, что мои родители никогда на это не согласятся. Да и Смиты того же мнения. Они уже один раз пережили такое унижение и второго им не надо. Мистер Смит мне об этом прямо сказал.

– Ну, что ж, Смитов можно понять, – пожала плечами Маргарита. – А то, что ваши родители будут против, я вам и раньше говорила.

– Знаете, Марджори, – задумчиво сказал Альберт, вытягивая сигарету из ее пачки, и под удивленным взглядом Маргариты объяснил: – Редко курю. Только, когда очень нервничаю. Так вот, Марджори, – продолжил он, закурив, – дело в том, что моя мать – не еврейка. Она англичанка и к тому же дочь хозяина маленького магазинчика на окраине Бангора. Отец познакомился с ней, когда у него сломалась машина, и он зашел туда позвонить. Увидел – и влюбился. Его родители, конечно же, были против, но он стоял на своем, как скала, и они вынуждены были сдаться. Я очень дружил со своим дедом, маминым папой, да и похож я на него. Это был замечательный человек, добрый и мудрый. Я иногда с уроков сбегал – и к нему. И он рассказывал мне, как они всей семьей дрожмя дрожали, когда ждали в гости папиных родителей… Как они страшно потратились на угощение, накрыли стол, выставив свою лучшую посуду, приоделись… Как все соседи торчали в окнах, чтобы посмотреть на Лейзонов, которые в родстве с самими Берлимблоу… – Альберт нервно затушил сигарету и тут же взял следующую – у него от волнения даже пальцы подрагивали. – И они приехали. Надменные. Высокомерные. Презрительные. Просидели пять минут, ни до чего не дотронувшись, и уехали. А, когда мама с родителями пошли к ним с ответным визитом, то они встали из-за стола голодными, потому что не умели пользоваться незнакомыми им приборами и есть так, как это делали Лейзоны, а кушать так, как они привыкли дома, стеснялись. Да и страшно им было дотронуться до той посуды, что стояла на столе. Но мама с папой все-таки поженились и стали жить у папиных родителей – это было их условие, чтобы молодые обязательно жили вместе с ними, а не отдельно. И бабушка Сара начала воспитывать мою маму, да вот только воспитывать можно по-разному. Можно шероховатости осторожно шкуркой сглаживать, а можно – топором стесывать. Бабушка Лейзон выбрала второй способ. Дедушка говорил, что мама, уже когда у нее мои сестренки были: старшая, как и положено, Мэри – она сейчас в Америке живет, и Сандра – та в Лондоне… Так вот, она прибегала к родителям и плакала, говоря, что больше не может, что у нее больше нет сил, что эта жизнь для нее невыносима, и собиралась забрать дочек и вернуться в родной дом. А, проревевшись, успокаивалась и шла обратно, потому что любила моего отца. И спокойная жизнь для мамы началась только после того, как умерла ее свекровь, которая так никогда и не простила маме того, что папа женился на ней.