Арсений Миронов - Двенадцатая дочь

«Комсомольцы» в ужасе разбегаются — прочь от нового залпа плазмы! Кто-то падает, иные пытаются бросить кинжалы — я улыбаюсь. Какое яркое, желтое пламя с ревом вырывается из кашляющих стволов… Ах, обидно: оба горыныча выбрали в качестве цели одного и того же дива — ближайшего… Оранжево-алые струи бьют накрест, разом одевая шерстяного монстра веселым треском, тысячей искр: через секунду это уже огромный костер, и столб вонючего дыма восстает в холодное летнее небо, к звездам. Щелк, черный камушек.

— «Щука зовет наездника… Не смею предположить, но это… это похоже на смоляную дуру!»

— «Это Лыкович, я знаю, это подлец Лыкович!»

— «Всем, всем, всем! Это наездник. Приказываю прикрывать лотоса».

— «Щука, откуда шутихи в небе?!»

— «…Повторяю: лотос отходит пешком. Повторяю, лотос отходит пешком. Всем прикрывать отход лотоса…»

Я не слушал уже этот панический бред на вражеских частотах — я любовался работой моих оперантов. Вот Стыря и Шнапс, полуголые блестящие водяные, как морские призраки, как лунные эльфы, движутся от воды на берег: седой и старый див, пронзенный двумя гарпунами, с ревом ползет в кусты, оставляя по берегу черную дымящуюся дорожку. Древка вонзенных гарпунов забавно раскачиваются. Стыря и Шнапс похожи на инопланетян высшей космической расы — тонкие, широкоплечие, изящные и грозные одновременно, вон как вспыхивает в свете луны широкое лезвие морского меча… Стыря слегка изгибается, чуть приседает… замахивается сильной рукой и здорово, далеко забрасывает волшебную гранату — мешочек с пылью сон-травы. Темный кисет падает неподалеку от Куруяда, который по-прежнему силится оторвать ладони от Метанкиного тела, — пуффф!! Маленькое вонючее облачко расползается над смятой травой… Невелика надежда, что великого гроссмейстера свалит замертво, но лишняя помеха ему, негодяю! Не помешает.

Куруяд визжит, ругается на нерасторопных холопов; один из «комсомольцев» зажимает нос рукавом, подскакивает и ударом ноги отшвыривает гранату в сторону, в кусты. Еще двое молодых магов оборачиваются к реке — заметили моих водяных, побежали навстречу Стыря и Шнапс переглядываются, срываются с места и красиво бегут, по колено в воде, как влюбленные по берегу спящей лагуны — бегут к старой раздвоенной иве. Там оборудована закладка с доспехами, надо успеть, а иначе никакого ближнего боя!

Впрочем, не совсем так. Отважный Стыря, прикрывая напарницу, выпрыгивает на берег — голый, злой, проворный! Первый «комсомолец» налетает, выбрасывая вперед руку с кинжалом — Стыря мягко приседает, подставляя скользкое бедро, и глупый куруядовец летит кувырком, головой в траву! Жестокий Стыря подскакивает мягко, почти ласково, будто к упавшему приятелю-собутыльнику… Как-то нежно взмахивает рукой. Бестера остра как бритва…

Щелк. К трем большим камушкам, уже сброшенным со счетов на земляной пол командного пункта, кидаю еще один — тоже черный, но маленький.

— «Наездник, вижу двоих у воды!»

— «Опасность сзади, греческий огонь!»

— «Двое у воды!»

— «Стерх, я щука, на помощь!»

— «Бери огнедышащих, живо!»

— «Молчи, лучше следи за кречетом!»

Неплохое начало. Противник растерян и суетится, это превосходно. Однако впереди — первое серьезное испытание. Вот оно, грядет как гром, и гудит на лету, и скрежещет, ведь это…

Возвращаются гвоздевраны!

Плескун, меньшой горыныч в горбатом скафандре, задирает ствол к звездам, садит огнем в небо — беднягу обдает жаром, страшной отдачей валит в траву, даже ботинки-утюги не помогают. Старший горыныч выдерживает две секунды — «А ну налетай паскудники!» — эхом отзывается Язвень — и жарит прямой наводкой в самого ближнего, черного и злого: ф-р-р-р-р!!! Огненная мельница горящих крыльев по инерции бьет рыжего в глиняный нагрудник, сбивает с ног — оба валятся в облако дыма… Взрыв! Фонтан искрящихся перьев! Начинают гореть оба оранжево-зеленым пламенем; вокруг тихо занимается трава…

В ужасе таращу глаза на пробирку рыжего горыныча. Ура! Кажется, кровь не темнеет — хотя и поднимается с донца недобрая серая муть.

А вороны налетели — режут воздух, накрыли боевых псов, горынычей и кречета черной разорванной тучей! Визг, искры! — я вижу, как кувыркается над землей убитая собака, кречетова секира холодной молнией пропахивает борозду в ужасе колких теней… Один из летучих истребителей внезапно шарахнулся вбок — пара желтых глаз, черные крылья — и ринулся на Хлестаного, замешкавшегося у воды над трупом «комсомольца»… Глупый Стыря не видит летучего киллера за спиной!