Стенли Эллин: Двенадцатая статуя

В один прекрасный летний вечер американский продюсер Александр Файл вышел из своего офиса в окрестностях вечного города Рима — и бесследно исчез с лица Земли, словно сам дьявол утащил его в преисподнюю.

Но итальянская полиция не склонна приписывать таинственные пропажи американских граждан козням нечистого и ищет улики в иных сферах. В тот момент, когда Файл захлопнул за собой дверь и, как оказалось впоследствии, ступил прямо в небытие, в комнате находилось четыре человека. Одним из них был Мел Гордон. Поэтому, обнаружив в своем почтовом ящике в отеле повестку с вежливым приглашением «явиться в Управление полиции к комиссару Одоардо Уччи в связи с дознанием по делу Файла», Мел ничуть не удивился.

За завтраком он показал повестку жене.

— Скажи пожалуйста, к самому комиссару, — мрачно прокомментировала Бетти, пробежав ее глазами. — Что ты ему выложишь?

— По-моему, в такой ситуации лучше всего на любые вопросы отвечать просто «да» и «нет», а личные соображения оставить при себе. — От одного взгляда на стоявшую перед ним чашку кофе с булочкой ему стало дурно. — Тебе придется меня подбросить. Вряд ли я смогу вести машину в таком состоянии, с этим сумасшедшим движением.

При виде кабинета комиссара Уччи самочувствие Мела нисколько не улучшилось. Комната была мрачной и производила гнетущее впечатление, словно операционная в захудалой больнице: стены от пола до потолка облицованы грязными белыми плитками, в углу над сплетением паровых и водопроводных труб торчит раковина с краном, из которого медленно, по капле, сочится вода.

Сам комиссар как нельзя лучше вписывался в обстановку. Лысый толстяк с сонными глазами, в помятом мундире со сбившимся набок галстуком, он задавал вопросы на неестественно правильном английском языке и старательно записывал ответы карандашом, на котором явственно виднелись следы зубов. Сублимация, подумал Мел. Он не может грызть посетителей, и вместо них грызет карандаш. Но пусть эти сонные глаза не обманывают тебя, парень. Что, если за ними скрывается проницательный ум? Так что строго придерживайся фактов и сведи до минимума свою невинную маленькую ложь.

— Сеньор Файл являлся исключительно кинопродюсером? Он не имел других деловых интересов?

— Верно, комиссар.

Так оно и было на самом деле. Пусть Файл снимал на скорую руку, самую дешевую халтуру типа «Гладиатора и рабыни» и прочей пошлятины, он тем не менее оставался продюсером. «Другие интересы» деловыми никак не назовешь: они сосредотачивались на свежих, едва распустившихся девицах, не вполне еще сформировавшихся нимфах, особенно соблазнительных для него именно в силу своей незрелости. Господи, как Алекс сходил по ним с ума, со всем пылом задыхающегося, выкатившего глаза подростка. Можно сказать, что он любил их почти так же сильно, как деньги.

— Кроме вас и вашей супруги, сеньор Гордон, еще два человека видели в последний раз пропавшего сеньора. Один из них, Сайрус Голдсмит, являлся режиссером кинокартины, которую вы снимали, не так ли?

— Совершенно верно, комиссар.

Сай Голдсмит. Еще один тяжелый случай. Он начал свою карьеру каскадером в ковбойских фильмах, потом стал руководителем группы у де Милля — одним их тех, кто ставил для маэстро состязания на колесницах и кавалерийские атаки. К тому времени, как он превратился в режиссера и принялся снимать всяческую дешевку, его творческий организм уже усвоил слишком много демиллевских штучек, что отнюдь не пошло ему на пользу.

Дело в том, что ленты Де Милля, что бы о них ни говорили, как зрелище исполнены безупречно. В каждой из них видно стремление к техническому совершенству, любая деталь обработана мастерски. А фильмы, которые приходилось ставить Сайрусу, надо было стряпать дешево и быстро. Так он и делал, но каждый раз подвергал жестоким испытаниям свою чрезмерно чувствительную совесть, изменяя всем укоренившимся в сознании принципам тщательной, любовной работы над картиной. Психологи описали бы его ситуацию так: тот, кто стремится к совершенству, но вынужден халтурить, подобен человеку, страдающему от клаустрофобии, который застрял в лифте между этажами. Приятная перспектива застрять так до конца жизни!..

Вот что произошло с Сайрусом, вот почему он стал все чаще прикладываться к бутылке; в итоге, за ним закрепилась репутация вконец опустившегося неудачника, а работу ему давал только старый добрый Александр Файл, экономящий каждый цент на съемках своих ужасных дешевых поделок. Возможно, нашлись бы и другие, готовые проявить такое же милосердие, но прискорбная истина заключалась в том, что сеньор Файл — единственный из известных Мелу продюсеров, который научился поддерживать Сайруса в относительно трезвом состоянии несколько недель подряд, чтобы в итоге вытянуть из него готовый фильм. Наблюдать за тем, какими методами он добивается нужного результата довольно неприятно, если, конечно, вы не из тех, кому нравится смотреть, как садист-дрессировщик заставляет престарелого льва проделывать свои трюки.