Шимпо Ботан - Через тернии в Бездну

Женщина поделилась своими соображениями с дервишами.

— Они все мне очень близки. Хочу, чтоб наша связь была… м-м… закреплена обрядами, и освящена. Не супружескими — но какими ни будь другими.

Дервиши долго советовались, перебирая чётки… Наконец Большой Муравей заговорил.

— Существует особая духовная связь, не намного слабее, чем брачные узы. Это боевое товарищество. Его покровителем является Небесный Копьеносец, который в священных гимнах часто сравнивается с Алой Звездой. Мы можем провести для тебя и твоих друзей обряд боевого братания… Но учти — это большая ответственность. И для них — и для тебя. Несомненно! Боги карают тех, кто отступает от своих побратимов.

— Не отступлю, — твёрдо сказала Лайра.

Обряд проходил в трёх днях езды от Лаашина, у подножий Седых гор, в хвойном лесу, в лучах заката. На небе сияла Алая Звезда.

— Нас никто никогда не разлучит. Вместе навсегда — и при жизни, и после, — сказала Лайра друзьям. И все обнялись…

Затем, по возвращении в Столицу, была сыграна свадьба с Матахом. Воительница повторяла, что всё должно пройти скромно: без высокопарных речей, без рек вина, и без толп гостей, ряженых в драгоценности. Но Дервиши таки настояли на пышноте: «Ты — лицо державы!» Впрочем, все хронисты отмечали: церемония прошла хоть и торжественно, хоть и шумно — но всё-же намного скромнее, чем у былых владык.

Зато уж пышность Коронации не знала границ! В небе расцветали взрывы фейерверков, реяли тысячи разноцветных знамён, сыпались лепестки роз, вино и бражка лились рекой, миллионы кузуни плакали от радости… Лайру венчали дервиши трёх древнейших братств страны. Корень Мудрости помазал уши, губы и закрытые очи кровью жертвенной овцы. Большой Муравей возложил на голову серебряную корону. А Ткач Времени — из братства Паука — вручил серебряный скипетр. Впервые за восемьдесят восемь лет Империя получила Законного Императора! Точнее законную Императрицу. «Слава Богам! Великая смута закончилась» — записали хронисты.

Спустя неделю, кузуни запустили в ночное небо мириады бумажных фонариков — помянули жертв Войны.

Спустя несколько месяцев всё стало возвращаться на круги своя… Лайра узнала что беременна, и тихо улыбнулась.

— Ну, ты вообще доволен, что твои потомки будут править великой страной? — спросила она Матаха.

— Наши потомки, — поправил её муж, и широко улыбнулся. — Я счастлив.

В обеденный зал явился запыхавшийся стражник. Отдал честь и нервно отчеканил:

— Ваше величество. С вами желает поговорить очень старая женщина.

— Хм… Похожая на мумию? — тихо уточнила Императрица.

— Да.

— Скажите, что я скоро её приму.

Императорский зал поражал своим великолепием. Мраморные своды, украшенные резьбой колонны, стрельчатые окна, дымок благовоний… И восседающая на троне Императрица, статная и крепкая, с пышными огненно-рыжими волосами, держащая в руках скипетр. Облачённая в небесно-синюю мантию, золотое ожерелье, и большую серебряную корону. На пальцах три кольца: с рубином, сапфиром и агатом — символами севера, центра и юга империи. Смугловатое, некогда простоватое лицо уже прониклось властностью и величием — но не высокомерием! А в рано умудрённых глазах виднелась доброта и забота — о ближних и о дальних, о миллионах подданных.

Рядом, на меньшем Троне восседал её Супруг. Матах — некогда деревенский парень, а ныне Главный Советник. Тоже — умудрённый, спокойный и величавый, довольно тяжеловесный, но глядящий без высокомерия. Их окружала надёжная бронированная стража… Троны возвышались на постаменте, к ним вели белые ступени. На ступенях отражался вечерний свет.

И вот — перед супругами предстала Ведьма. Сморщенная, облачённая в черную хламиду, и ожерелье из засушенных сверчков, мелкая — она, тем не менее, внушала им страх. Казалась ничуть не слабее их самих. Как низкорослый лесоруб не слабее дерева!

— Приветствую, Императрица Кузуни, — просипела она, оценивая дорогие одёжи бывшей «коллеги».

— Вечер добрый.

— Высоко ты забралась — а с высоты больно падать.

— Лучше взлететь и разбиться, чем вечно ползать в грязи, — жестко ответила правительница.

— О, да. Ты и поумнела. И помудрела! — приступ болезненного смехокашля. — Но мудрость-то внешняя. Иначе понимала бы простую истину — долги нужно возвращать. За всё нужно платить. Иначе плату заберут силой — вместе с душой! Я продам твою душу, и душу этого твоего жирного осла, и всех твоих близких.