Варвара Мадоши: Укротители Быка

— Получеловек!

Шум толпы мгновенно стих, и в наступившей тишине все услышали следующее:

— Недочеловек! Недобог!

Толпа удивленно замерла, не зная, что и думать по этому поводу. Пронеслись смешки, кто-то испуганно ахнул. Старуха же подхватила руками изодранный подол, неприлично заголив коричневые высохшие икры, и шмыгнула куда-то — впоследствии никто не мог сказать, куда именно.

Нечего и говорить, что случай этот немедленно оброс несметными слухами, и уже к вечеру история гуляла по городу во множестве вариантов. Пророчества о конце света были всего лишь одним из них — и даже не самым впечатляющим. Большинство сплетников, однако, ограничились тем, что объявили наместника сыном бога — многие видели, как он побледнел при словах старухи.

…Но никто не видел, как поздно вечером того же дня наместник со смешком сказал дочери:

— Это, милая моя, был привет от Святой Источника.

Она яростным жестом сжала подвеску ожерелья — так, чтобы причудливый узор впечатался в ладонь.

На рассвете в воздухе ощущалась особенная зябкая сырость, трава и одеяла оделись ледяной росой, а из ложбин поднимался бледный, словно продрогший старец, немощный туман. Недоброе утро. По крайне мере, для Райна, которого разбудил несильный пинок сапогом под ребра.

По его мнению, время совершенно не подходило для пробуждения людей порядочных. Особенно, если эти люди астрологи, чья профессия требует вдумчивого диалога со звездным небом.

Райн приподнялся на локте, сообразив, что засиделся с расчетами и снова заснул под открытым небом, недалеко от костра. Ну и соответственно вышли результаты: голова болела, шея отказывалась сгибаться, руки и ноги тоже казались каменными. Или, по крайней мере, медными.

Рядом стоял Стар, крайне недовольный — что в целом для него с утра было скорее характерно, чем нет — и до безобразия выспавшийся. Никаких тебе кругов под глазами и ввалившихся щек. Боли в шее его, счастливчика, тоже не беспокоят.

— Н-ну? — сказал он. — Спим, значит? А когда поедем?

— Я же тебе говорил, — Райн собрал все терпение, на которое был способен в столь ранний час. — День не благоприятствует раннему подъему. Раньше полудня у брода быть нежелательно.

— И так каждый день, — мрачно заметил Ди Арси. Пальцы его до белизны в костяшках сжимали широкий кожаный ремень. — Не благоприятствует раннему подъему…

— Правильно, всякий день расписан рационально, — покладисто согласился Райн. — Слушай, когда мои гороскопы тебя подводили? Оставил бы ты меня в покое…

— Что, будешь еще спать? — скептически вопросил Стар.

Для сна в таких условиях нужно было обладать настоящим талантом. Вокруг, беззлобно переругиваясь, сворачивая плащи и попоны, гремя оружием и булькая вином во флягах, поднимался их небольшой отряд. Неугомонный рыцарь Серебряного Колокола уже успел всех поднять и стронуть с места… вот кто его просил?..

Всегда с ним так.

— Уже бесполезно… — Стар протянул Райну руку, помог подняться. Очень кстати: все тело отозвалось болью. — За каким дьяволом было устраивать вчера такой марш-бросок?.. Я себе задницу отбил.

— Учись нормально ездить, сколько говорю, — хмыкнул Ди Арси. — Тоже мне, шляхетская кровь… сидишь на лошади, как мешок с навозом.

— От кого я это слышу? — Райн возвел глаза к небу. — От человека, чьи попытки музыкальных экзерсисов неизменно заставляют прекрасный пол искать спасения на другой стороне зала?..

— Неправда! Один раз всего! И, феи меня побери, я был слишком пьян!

— Тем не менее, — улыбнулся Райн, чувствуя, как настроение постепенно исправляется.

— Вот вызову я тебя когда-нибудь по всем правилам, — пригрозил Стар. — И проткну, как полагается. Чтобы не злил.

— Не злись, — довольно мирно прибавил Райн. — Мы прибудем вовремя.

Стар бросил на него косой взгляд. Он точно знал, что Райн никогда не врал ему; но понятия астролога о правде изрядно расходились с общепринятыми.

Райн все-таки обманул. Лес еще и не думал кончаться, солнце поднялось уже высоко, скорость продвижения отряда упала — жара и комары не способствуют резвости, — и тут вернулся дозорный на запасной лошади. Он крикнул:

— Битва уже идет, сэр!

— Как идет? — от удивления Стар даже приподнялся в седле, словно он мог что-то рассмотреть за полутора милями извилистой лесной дороги. — Мориц ведь не хотел принимать боя!