Сара Маас: Двор Шипов и Роз

Она подняла руку — даже не потрудившись оглянуться — и его отбросило назад стеной белого света.

Но боль на секунду прекратилась, достаточно, чтобы я увидела как он ударяется о землю, поднимается снова и бросается на неё — теперь на его руках были когти. Он врезался в невидимую стену, которую Амаранта возвела вокруг себя, и моя боль вспыхнула, когда она повернулась к нему.

— Ты, мразь предательская, — зашипела она на Рисанда. — Ты не лучше этих человеческих животных, — один за другим, будто их направляла чья-то рука, его когти впились в его кожу, оставляя за собой кровавый след. Он выругался, тихо и злобно. — Ты планировал это с самого начала.

Она отбросила его магией, затем ещё раз ударив с такой силой, что он ударился головой о камни и выронил из пальцев нож. Никто не шевельнулся, чтобы помочь ему, и она снова ударила его своей силой. Красный мрамор под ним растрескался, расползаясь паутиной в мою сторону. Она снова и снова наносила удары. Рис застонал.

— Остановись, — прошептала я, и во рту появился привкус крови, когда я протянула руку к её ноге. — Пожалуйста.

Рис пытался подняться, но его руки подогнулись, а из носа побежала кровь, забрызгивая мрамор. Наши взгляды встретились.

Связь между нами напряглась. Я вырвалась из своего тела в его, увидела себя его глазами — истекающую кровью, изломанную, рыдающую.

Когда Амаранта снова обернулась ко мне, я вернулась в свой разум.

— Остановиться? Остановиться? Не притворяйся, будто тебе не плевать, человек, — промурлыкала она и сжала пальцы.

Моя спина выгнулась до предела, едва не ломая хребет, а Рисанд кричал моё имя, пока моё сознание теряло хватку и уносилось из этого зала.

Затем пришли воспоминания — переплетение худших моментов моей жизни, книга отчаяния и темноты. Вот последняя страница, и я расплакалась, не столько из-за агонии во всём теле, а из-за воспоминания — я увидела молодого кролика, заливающего кровью лесную поляну, с моим ножом в горле. Моё первое убийство — первая отнятая жизнь.

Я голодала, я была в отчаянии. Но после того как моя семья съела его, я прокралась обратно в лес и рыдала часами, понимая, что пересекла черту и запятнала душу.

— Скажи, что ты его не любишь! — кричала Амаранта и кровь на моих руках стала кровью того кролика — стала кровью всего, что я потеряла.

Но я не скажу этого. Потому что любовь к Тамлину единственное, что у меня осталось, это единственное, чем я не могу пожертвовать.

Взгляд прояснился сквозь чёрно-красные видения. Я встретилась взглядом с Тамлином — его глаза широко раскрыты, он ползёт к Амаранте и наблюдает за моей смертью, и он не в состоянии спасти меня, потому что его рана исцеляется слишком медленно и его силы всё ещё в её власти.

Амаранта никогда не рассчитывала, что я выживу, она никогда не собиралась отпускать его.

— Амаранта, прекрати это, — взмолился Тамлин у её ног, зажимая рану в груди. — Остановись . Мне жаль — я сожалею о том, что я сказал о Клифии много лет назад. Пожалуйста.

Амаранта проигнорировала его, но я не могла отвести взгляда. Глаза Тамлина были такими зелёными — зелёными, словно луга его поместья. Оттенок, волной смывший воспоминания, оттолкнувший зло, ломающее меня кость за костью. Я опять закричала, когда мои коленные чашечки выгнулись, едва не ломаясь пополам, но я видела волшебный лес, видела тот полдень, когда мы лежали на траве, видела то утро, в которое мы наблюдали за рассветом, когда на мгновение — всего на одно мгновение — я узнала, что такое настоящее счастье.

— Скажи, что ты не любишь его на самом деле, — выплёвывала слова Амаранта, моё тело скрючилось, ломаясь кусок за кусочком. — Признай изменчивость своего сердца .

— Амаранта, пожалуйста, — простонал Тамлин, его кровь лилась на пол. — Я что угодно сделаю.

— С тобой я разберусь позже, — рыкнула она на него, и столкнула меня в огненную бездну боли.

Я никогда этого не скажу — никогда не позволю ей услышать этого, даже если она убьёт меня. И если это мой конец, то так тому и быть. Если это та слабость, что убьёт меня, я принимаю её всем своим сердцем. И если…

Вот, чем были эти последние три месяца — медленная, ужасная смерть. Причиной всему этому стало то, что я испытываю к Тамлину. И нет никакого лекарства — нет боли, или отсутствие, или счастье.