Итак, отец ушёл на работу, сейчас девять утра. Я принимаю душ, мою голову, сушу волосы феном, накладываю макияж. Зачем? — спросите вы. Да так. Хочется выглядеть.
Десять утра. Иду в туалет, освобождаюсь от нечистот в моём теле. Надеваю ночную рубашку, открываю кран, набираю в ванну тёплой воды. Глотаю пачку обезболивающих таблеток: надеюсь, будет не так больно и не так страшно.
Ванна набралась. Я стою, глядя в воду. Она ещё прозрачная, но скоро станет красной. И вдруг — телефонный звонок.
Я долго не снимаю трубку, но телефон настойчиво звонит. Интересно, кому я ещё нужна?
Странно, но этот звонок выбил меня из колеи, поколебал мою решимость. Я уже собиралась уйти, но он вдруг прозвучал, а я не сняла трубку, и теперь мне интересно, кто это был. Я не могу уйти из жизни, пока не узнаю, кому я понадобилась.
Вода в ванне остывает, а я сижу на кухне и жду, не позвонят ли снова. От таблеток мутится в голове, клонит в сон, слегка подташнивает. Тошнота усиливается, становится нестерпимой, и я больше не могу. Я бегу в ванную и блюю. Не до конца растворившиеся таблетки, не могу сосчитать, сколько. В глазах мутится. Я повинуюсь властному приказу организма: избавься от этого. Я пью воду из-под крана, долго пью, пока опять не начинает тошнить. Надавливаю на корень языка, желудок подскакивает и выплёскивает наружу воду вместе с таблетками. Струсила, качает головой Ничто. Да, я струсила, и этим я горжусь.
Звонок пробивается ко мне, как сквозь толстый слой ваты. Я поднимаю трубку, но там длинный гудок, и я соображаю, что взяла не тот телефон: звонит мобильный. На подгибающихся ногах я плетусь в комнату. На дисплее высвечивается «Альбина». Припоминаю: мы не виделись неделю, потому что я сказалась больной, но она звонила мне. Но последние три дня я перестала отвечать на звонки на мобильный, выключила и стационарный телефон. А сегодня утром папа это заметил и включил его снова.
Не знаю, почему, но я всё-таки отвечаю. Язык еле ворочается в моём пересохшем рту.
— Да…
Её голос:
— Настя, это ты?
— Да, Аля…
— Что у тебя с голосом? Тебе плохо?
Я не могу говорить. Оттого, что я вдруг услышала её голос именно сейчас, на глаза наворачиваются слёзы, в горле невыносимо саднит. Безумно хочется плакать. Ведь я люблю её. И она сказала, что тоже любит меня.
— Настенька! Почему ты не отвечаешь на звонки? Я беспокоюсь… Как ты, как себя чувствуешь?
Я говорю правду:
— Паршиво…
— Настя, у тебя голос такой, будто ты после наркоза! Что с тобой?
— Не знаю, наверно, это из-за таблеток…
— Каких таблеток? Господи, малыш, чего ты наглоталась?!
— Да нет, я уже… Уже… — Не могу построить из слов нормальное предложение. То ли слова забыла, то ли грамматику.
— Настенька, жди меня, я буду у тебя через полчаса!
Я хотела сказать, что уже выблевала все или почти все таблетки, но она уже разъединилась. Сердце сжимается от пронзительного: я люблю. Я сижу на кухне на подоконнике, смотрю на слякоть и грязь, на остатки золотого убора на оголяющихся ветках, на суетливо мелькающие на дороге машины, на серое небо, а сердце тепло и мучительно ноет: я люблю. Нож забыт на краю ванны, вода остыла, а я сижу, спасённая, жду и люблю её.
Флешбэк
Показав мне в первый день знакомства свои рубцы под тёмными очками, Альбина, по всей вероятности, испытывала меня. Затем последовало испытание ромашкой и телефоном, которые я успешно прошла, но это было ещё не всё. Через три дня состоялось испытание париком.
В течение всех этих трёх дней я ни на минуту не переставала думать о странном происшествии, которое привело к ещё более странному знакомству. Среди моих знакомых ещё никогда не было людей, подобных Альбине; более того, она была, скорее всего, уникальна в своём роде. Мои представления об образе жизни слепых инвалидов оказались ошибочными: как выяснилось, они вовсе не обязательно должны были безвыходно сидеть дома, а могли и разъезжать в роскошных джипах с водителями-«шкафами», и иногда в их власти было обеспечить доступ в кабинет врача бесплатного учреждения без страхового полиса силой шуршащих бумажек, вложенных в паспорт. И я даже не подозревала, что иногда бывает достаточно только звука голоса, чтобы почувствовать: это твой человек. Но вот странность: это оказалась женщина, да ещё и слепая.
Так о чём я? Ах, да, испытание париком. В семь часов вечера раздалась мелодия телефонного звонка, а на экране высветилось «Альбина». Не скажу, что я не поверила своим глазам, но по моей коже пробежал лёгкий холодок волнения, когда я прочитала это имя. «Встретимся», — облетел последний лепесток ромашки, и я сказала:
Читать дальше