Алана Инош: Слепые души

— Получше тебе? Слава Богу… Напугала ты меня, золотце.

На следующий день Костя не пришёл на работу. Диана сообщила, что его не будет несколько дней: у него умерла мать, и ему придётся заниматься похоронами. Похолодев, я спросила:

— А… А что с ней случилось, он не сказал?

— Да как будто с сердцем что-то, — ответила Диана. — Надо помочь ему деньгами.

Сердце. Пытаясь меня атаковать, она знала, на что шла, но вряд ли подозревала, с кем именно связалась. Никогда не забуду безмерного изумления в её глазах, когда она увидела мои крылья. «Ангел?» — отразилось в них. Она думала, что я как максимум светлая ведьма, но оказалось…

Оказалось, что я — Асахель. Сейчас мне и самой в это не верилось, если честно. Слишком давно всё это было, слишком большой слой человеческого нарос на моей душе.

Старая, старая сказка.

Диана поехала на похороны Костиной матери: «Надо поддержать парня». Приглашала она с собой и меня, но мне, признаться, духу не хватило бы смотреть в глаза Косте, поэтому у меня был обычный рабочий день, только чуть более усталый и печальный, чем всегда. Словно чувствуя моё состояние, небо откликнулось дождём…

Я не решалась даже позвонить Косте, а он не звонил мне. Когда через три дня я услышала его голос в кабинете Дианы, меня ни с того ни с сего неостановимо повлекло на пол — ноги отказывались меня держать. Пришлось прислониться к стене.

Дождик скрёбся в мой зонт, когда меня нагнала знакомая машина. Я села в неё, не решаясь даже посмотреть в сторону Кости. Он первый нарушил молчание.

— Диана сказала, ты тут в обморок падала… Перепугала всех.

— Да, было дело, — криво, одним углом рта усмехнулась я. — Ничего, всё уже нормально. Не беспокойся. А ты как?

— Да ничего… Более-менее, — кивнул он. Но как-то не вполне уверенно. В его взгляде, привычно следившем за дорогой, сквозила растерянность.

— Соболезную, — сказала я. А что я ещё могла сказать?

Костя моргнул, будто что-то попало ему в глаз.

— Она мне позвонила… Сказала, что ей плохо, попросила срочно приехать. Я приехал… Вызвал скорую, но та, как всегда, опоздала. Так она у меня на руках и умерла.

Дворники работали на лобовом стекле, размазывая туда-сюда дождевую воду.

— Но перед смертью она про тебя всяких гадостей наговорила, — добавил Костя, потирая левый глаз. Соринка упрямо мешала ему и не желала выходить.

— И что именно она сказала? — поинтересовалась я осторожно.

Костя поморщился.

— Не стоит об этом… Я всё равно в это не верю. Глупости.

— Она сказала, что это я её убила, ведь так? — вдруг вырвалось у меня.

Костя заметно вздрогнул и уставился на меня. И без слов было ясно: я попала в точку. Откуда я это знала? Да только что пришло в голову — само, как озарение, как знание свыше. Будто кто-то невидимый шепнул мне на ухо. Город киснул под дождём, тоска летела на серых крыльях туч, высасывая досуха моё сердце. Мой голос был сер, грустен и измучен, как после болезни.

— Она не соврала, Костя. Я её правда убила… Мне пришлось это сделать, потому что она сама атаковала меня. Хотела отомстить за своего наставника, которого я отправила в пекло… Но при этом я освободила её от уз, которыми она была связана с этой тварью. Это поможет ей там… Во внетелесной сфере.

Костя не понимал. Он не верил, что убить можно на расстоянии, не прикасаясь к человеку и пальцем — лишь в ментальном контакте. В его понимании убийство было связано с материальными действиями: пришёл, взмахнул топором… Удивительно: его мать была ведьмой, а сын вырос скептиком. Видимо, потому что пока мать занималась своими тёмными делами, его воспитывали тётя с дядей, школа и друзья — так он мне рассказывал.

— А ещё она сказала что ты… что ты — не человек, — пробормотал он.

— Я человек, — ответила я. — Сейчас. Но когда-то очень, очень давно я была… скажем так, не совсем человеком. Кость, ты испытал на своей шкуре, на что я способна. Если тебя это пугает и отталкивает — я пойму. Мой искренний тебе совет: найди обычную девушку, без этих моих… — я усмехнулась, — штучек. Так будет и проще, и спокойнее.

Он молчал несколько секунд, глядя вперёд усталым, затуманенным взглядом.

— Дело не в «штучках», Насть… А в том, что ты меня просто не любишь. Ты пытаешься, я вижу… Но у тебя ничего не выходит.

Я откинула затылок на подголовник сиденья и закрыла глаза, провалившись в тоскливое и серое Ничто. Во рту разливалась горечь. Да, от правды никуда не сбежать, как ни маскируй её под благополучие.