Алана Инош: У сумрака зелёные глаза

— Красота, — сказала я, повиснув на шее Аиды, и мы плюхнулись на упругую, как батут, кровать.

— Быстрее под одеяло, пока не замёрзли, — скомандовала Аида.

Впрочем, воздух в палатке был тёплым благодаря походному газовому обогревателю — хоть догола раздевайся, что Аида со мной и проделала за считанные секунды. Любуясь мной, лежащей на алом шёлке, она зажгла большую свечу, а лампочки погасила. Ощутив на себе тёплую тяжесть её тела, я закрыла глаза.

— Осторожнее с клыками, ладно?

Аида прошептала низким и хрипловатым от страсти голосом:

— Всё будет хорошо, принцесса.

Да, всё было хорошо. Мне нравилось гладить её, начиная с длинной чёлки, переходя на макушку, подстриженную короче, потом — на затылок, где топорщился пушистый щекотный ёжик, плавно сходивший на нет и перетекавший в длинную гладкую шею и шелковистую спину. Её поцелуи были мягки и осторожны: она старалась не коснуться меня клыками, но совсем избегать этого не получалось, и когда мой язык задевал что-то острое, я ощущала лёгкий укол адреналина. Сумрак обступал нас со всех сторон, но я не боялась его, потому что у него были родные и любимые глаза — зелёные глаза Аиды.

День полон золотисто-янтарного тепла, шаловливые неугомонные солнечные зайчики пляшут под ногами, а сквозь яблоневые кроны пробиваются колючие лучики-иголки. Солнце украшает венком золотых бликов уложенные короной волосы Алёнки; её белые балетки наступают на танцующих зайчиков, которые и не думают разбегаться, а только ласково льнут к её ногам. Опираясь на мою руку, она идёт рядом, слушая гида. Я перевожу:

— Здесь собраны самые старые и редкие сорта яблонь, некоторые из них ведут свою историю ещё со средневековья.

Тёплая рука жмёт мне локоть, Алёнка шепчет:

— Не переводи, я в общих чертах понимаю.

На курсах она с лёгкостью осваивает современный французский. Сейчас мы живём в Ницце на одной из вилл друга моего отца — Натаниэля Хагемана. Он сдаёт их в аренду, но лорд Эльенн выкупил у него одну — в качестве свадебного подарка нам с Алёнкой. Я не стала отказываться: климат здесь чудесен, места потрясающе красивы. Свою психотерапевтическую практику в России я оставила, теперь у нас с Алёнкой цветочный бизнес здесь, в Ницце. При его открытии не обошлось без помощи отца и его друга.

— Это — сорт Горькая Аннетта, — рассказывает гид, подведя нас к старому дереву, увешанному жёлтыми плодами. — Первое письменное упоминание о нём относится к двенадцатому веку, а точнее — к тысяча сто восемьдесят седьмому году. С конца шестнадцатого века он считался утраченным, но в старых садах обнаружились отдельные экземпляры, сохранённые и размноженные владельцами-энтузиастами. Таким образом, сорт всё-таки дожил до наших дней — его вы и можете сейчас наблюдать перед собой.

— Большое спасибо, — благодарю я гида. — Не могли бы вы нас оставить наедине? Нам нужно поговорить с глазу на глаз.

— Да, конечно.

Гид уходит, и мы остаёмся втроём: я, Алёнка и Горькая Аннетта.

— Я обещала тебе найти её, — говорю я. — Я сдержала своё обещание. Вот она.

Алёнка задумчиво протягивает руки к веткам, склонённым под тяжестью душистых жёлтых плодов. Вдыхая их аромат, она закрывает глаза и говорит истомно, медленно, будто в трансе:

— Да… Я помню этот запах, это она, Аннетта. Просто так есть её невозможно, она совершенно горькая. Но в правильном сочетании со сладкими и кислыми сортами получается отменный сидр…

Тяжёлые яблоки лежат в её ладошках, под кожей на тонких запястьях синеют жилки. Стоя сзади, я накрываю её руки своими, поддерживая их снизу, а мои губы касаются короны её волос. Я целую их, потом спускаюсь к шее, и Алёнка, смеясь, ёжится.

— Ай, щекотно!

Она поворачивается ко мне лицом, и наши губы встречаются. Моя рука скользит по её животику, круглящемуся под платьем-сарафаном для беременных — белым с чёрным цветочным рисунком. Ну, а что вы думали? Зачать ребёнка можно и без непосредственного участия мужчины. Ветки щекочут ей листьями плечи, словно обнимая, но мои объятия крепче и теплее.

— Ну что, господин Тьерри, продолжим поединок? — говорю я, щекоча губами её ротик.

— Я сдаюсь, — смеётся она и страстно отвечает на поцелуй.

Слышится шорох листьев и глухой стук упавшего яблока. Пусть прошлое остаётся в прошлом, а настоящее — для нынешних дел, сегодняшних чувств и современных мыслей.

24 мая — 26 июня 2012 г.