Лорел Гамильтон - Поцелуй смерти [Litres]

– Я сегодня кормился в клубе от человека, а не от кого-нибудь из наших оборотней, и не был достаточно к тебе близко, чтобы твое присутствие меня согрело.

– Мы это исправим, – сказала я, приткнувшись головой к оборкам его рубашки. Оборки и кружева совсем не настолько мягкие, как кажутся, но сегодня мне было все равно. Он перестал носить очень многое из своих излюбленных вещей, потому что мне не нравится жесткость ткани. Но сегодня я не обращала на это внимания, просто хотела, чтобы он был рядом.

Он обнял меня крепче и прошептал:

– Да, можем исправить.

– Только мне сперва надо помыться. Я вся еще в поту и пыли с места преступления.

До меня дошло, что на мне белая блузка, и на ней могла засохнуть кровь. Я отодвинулась и посмотрела на рубашку Жан-Клода.

– Что такое, ma petite?

– У меня могли кровь и грязь засохнуть на блузке, а ты в белом.

Он снова привлек меня к себе.

– Мне приятнее тебя обнимать, чем волноваться о чистоте одежды. Рубашку можно постирать или выбросить, мне плевать.

Я чуть отодвинулась от него, чтобы приподнять голову, положить ему на грудь подбородок, глядя снизу вверх на контуры его тела, и когда он посмотрел вниз, наши взгляды встретились.

– Что ты меня любишь, я знаю, – усмехнулась я, – но уж если ты о своей одежде забываешь, то это точно истинная любовь.

Он засмеялся, застигнутый врасплох, и на миг я увидела, каким он был много веков назад до того, как вампирское существование научило его владеть лицом и не выражать никаких чувств, чтобы они не были использованы против него теми, кто сильнее.

Я улыбнулась ему в ответ, прильнув настолько близко, насколько позволяли одежда и все еще не снятое оружие, и чувствуя, как люблю его. Я могу вот так его рассмешить, со мной ему настолько легко, что он может раскрыться, и даже когда мы по пояс в аллигаторах, нам становится легче, когда мы друг с другом. Аллигаторы так или иначе нам в задницы вцепятся, но когда мы вместе, это получается веселее, да и вероятнее становится, что не мы пойдем им на корм, а они нам на чемоданы.

Я смотрела на него, на его смеющееся лицо, и просто его любила. День выдался мерзкий, но от Жан-Клода стал уже не так мерзок, как был, а это, собственно, и есть назначение любви. Ей полагается делать все лучше, а не хуже, и потому поневоле задумаешься, а любит ли Ашер кого-нибудь вообще.

Но эту мысль я отбросила, наслаждаясь присутствием того, кто сейчас был у меня в объятиях, а еще тем, что ему бывает весело со мной и я могу его рассмешить.

Мы с Жан-Клодом уже стояли у дверей спальни, когда в коридоре с недовольным видом появился Бог. Это сокращение от Богофредо, но он достаточно высок, мускулист и внушителен, чтобы такая кличка не казалась уж совсем смешной. Он смуглый латиноамериканец, и у нас только один охранник – Дино – массивнее его. Но Дино движется, как медленная, хоть и невероятно сильная гора, у Бога же быстрота не уступает размерам. Дино может двинуть сильнее, но Бог – быстрее и чаще.

– Жан-Клод, Анита, прошу прощения, но Ашер просит до отъезда встречи с Жан-Клодом.

Жан-Клод вздохнул и сжал мою руку.

– Я могу ему отказать, если ты хочешь.

Я посмотрела на него, попыталась прочесть его мысли. Сама должна была понимать, что так будет.

– Если хочешь его принять, то прими. Но я все равно еще злюсь.

Он чуть изогнул губы, почти в улыбке, но чуть более грустной, чем полагалось бы быть улыбке. И этой почти-улыбки мне хватило. Я слегка сжала его руку:

– Иди к нему, все нормально. Я вымоюсь и буду тебя ждать в постели.

– Прости, что не смогу с тобой залезть в ванну.

– В ванне одной сидеть грустно. Я в душ и быстро помоюсь.

Бог кашлянул. Мы обернулись к нему.

– Прошу прощения, но возня с Ашером может занять у Жан-Клода некоторое время. Просто сообщаю на случай, если от этого зависит, что будет делать Анита.

Я посмотрела на гиганта – ему было неловко.

– Что ты недоговариваешь, Богофредо? – спросила я.

Он смотрел в пол, явно смущенный. Что-то промямлил.

– Как? – переспросила я.

Он поднял глаза, хмурясь.

– Наверняка Ашер хочет не просто поговорить с Жан-Клодом. У него вроде бы такое настроение: раз его изгоняют и, быть может, насовсем, он хочет попрощаться как следует…

Бог развел руками, как плечами пожал.

Я нахмурилась на него в ответ, не уверенная, что правильно его поняла, но считая, что намек уловила. Надеялась только, что ошиблась.

Жан-Клод поднес мою руку к губам и поцеловал.