Иван Катавасов - Ярмо Господне

Ника Триконич, отведав окропленного святой водой продукта, расчувствовалась, расцеловалась с Филиппом, с Настей. Окончательно же встав из-за пиршественного стола, она во всеуслышание предложила Настиной сестрице Анфисе секретарскую работу в «Триконе-В» с очень привлекательным окладом и многозначительными премиальными. Засим потребовала, чтоб не фанфары и не аплодисменты, но гром аккордов раздавался.

Рок-музыкой и крутыми децибелами в тот вечер Настя с Никой весь четырехэтажный дом слишком уж не сотрясали, но гостиную в танц-пол быстро преобразовали, отправив в кухню тех, кому требуется задушевно поговорить.

— …Мой глубокоуважаемый Фил Алегыч! Я не в силах выразить, насколько чувствительно я вам благодарен за сердечное участие, тонкую деликатность и душевную чуткость.

— Пал Семеныч, не скажу, как если бы мое посильное внимание к психологическим нуждам нашего орденского звена не стоило вашей откровенной благодарности. Ибо сие предстало бы лицемерным ханжеством.

Мой округ — мои проблемы в ипостасях различных, не всегда совпадающих и противоречивых, откровенно говоря.

— Ваши прерогативы непреложны, рыцарь Филипп. Невзирая на то, количество наших проблем отнюдь не отменяет ваши душевные качества, мой друг.

То, что достойно вашего звания рыцаря-инквизитора, то и праведно есть.

Скажу начистоту, мне не пришлось по душе обращение дамы-неофита Анфисы в ранг и дарование инквизитора-дознавателя. Все же я в смиренномудрии склоняюсь перед вашим решением, рыцарь Филипп, каким бы шокирующим оно ни казалось многим клеротам конгрегаций Востока и Запада.

При всем при том я великолепно понимаю: ежели не сей факт, то моей Анфисе вряд ли б позволили надолго остаться под вашим началом и руководством. Тогда бы и я с ней оказался разделен расстояниями и служебными заботами…

— Когда под венец думаете, Пал Семеныч?

— По здравом размышлении… хорошо бы нам оный церемониал приурочить к Троице.

— Хороший срок, Пал Семеныч. К Пятидесятнице подготовимся в лучшем виде. И свадьбу широко сыграем!

— Это, пожалуй, уж лишнее, мой друг.

— Это, как Анфиса Сергеевна Столешникова скажет, Павел Семенович. Ей решать: быть иль не быть свадебным торжествам, колоколам, в каком таком масштабе, в количестве и качестве гостей, участников венчальной церемонии…

— Согласен.

— Пал Семеныч, у меня к вам просьба. Не могли бы завтра во второй половине дня сопроводить Настю и Анфису в Париж? Дамские прихоти, знаете ли…

— Почту за честь, как скоро нашим дамам необходимо принарядиться к светскому приему у барона и баронессы Ирлихт.

— Вот и ладненько…

Сказав последним гостям до свидания, Настя на кухне присела к Филиппу на колени.

— Фил, спасибо тебе за день рождения. Я такая счастливая, будто снова маленькой девочкой радуюсь подаркам.

— Завтра я с утра, благословясь, твою икону в красном углу гостиной размещу. Лампадку мы вместе, помолясь, возжигать будем. Чем ее заправить у нас найдется. До Фоминой недели пускай горит.

К нашей тетушке Агнессе надо б заехать. Она мне звонила, просила тебя поздравить.

— Ой, я только эсэмэски принимаю, секулярные звонки в роуминге отключила.

— Пошли, Настена, скроемся от мира сего в асилуме. Предвосхищаю: у него тоже есть для тебя подарок.

— Шкура белого медведя у камина?

— Увидим. Твою белую сумочку прихвати и пойдем…

В асилуме, принявшем облик и убранство маленькой городской кофейни, Настя прижалась к Филиппу:

— Ой, Фил, на стойке пусто!

— Выкладывай на нее оружие.

— А ты?

— Я тоже. И нам направо, сквозь занавес из блестящих ленточек…

Огромный бассейн, украшенный тропическими растениями, Настю ошеломил. С минуту она растерянно и оторопело оглядывалась вокруг. Опустилась на колени, протянула руку к воде и тут же отдернула:

— Ой, Фил, она теплая-теплая… Можно мне сорвать вон тот красненький банан?

— Причащайся и мне парочку сорви. Что, Анфиска суевериями заразила?

— Ну да… Как-то боязно…

Патрик мне плавать не рекомендует. Говорит, форму груди могу испортить…

— Ох мне женщины. Пойдем назад?

— Ну нет! Сейчас я съем банан, потом, потом…

Помниться, кто-то обещал меня на спинке покатать от бортика до бортика. После же… Ты поплывешь на спине, а я на тебе!

— Дщерь Евина в райском саду в срамные игры играша.

— Потом опять будьте вместе, дабы не искушал вас Сатана воздержанием вашим!

Нут-ка смотри и не отворачивайся скромненько! Раздеваюсь снизу…