— А что плохого в демократии?
Полковник фыркнул.
— Знаете, есть у нас такой анекдот. Приходит мужик к доктору и говорит ему: «Доктор, что-то у меня в жопе нехорошо». А тот ему в ответ: «А что ТАМ может быть хорошего?» Когда нам сказали, что рынок это хорошо, мы опять поверили. А на деле сели играть в экономические карты фраер ушастый и шулер прожжённый. Какое же это равенство? Восемьдесят процентов населения на референдуме по поводу СССР проголосовали за сохранение единого пространства. Но СССР взяли и расчленили. Где же здесь воля народа?
— Вам надо было сделать импичмент, — не согласился Фридрих.
Полковник протяжно вздохнул и улыбнулся.
— Всё как-то забываю, что вы так мало жили в России… В этой стране, чтобы вы знали, импичмент сверху производится путём опубликования имеющегося компромата. А импичмент сбоку или снизу делается так: совмещаете перекрестие с головой, плавно нажимаете на спусковой крючок, — импичмент…
Свои слова полковник сопровождал жестами. На финальном слове «импичмент» он изобразил отдачу от выстрела. Фридрих подумал и закусил кружочком колбасы.
— Между пятой и шестой промежуток небольшой, — сказал полковник, разливая.
— Кажется, кто-то говорил то же самое по поводу первой и второй?
— Да у нас вообще между первой и пятнадцатой не принято останавливаться.
Фридрих посмотрел с подозрением. Полковник не то мило шутил, не то…
Уловив его взгляд, господин Мороз широко улыбнулся.
— Ваше здоровье!
На всякий случай Фридрих приналёг на закуску. Говорят, помогает.
По совместному молчаливому согласию решили сделать перерыв. Полковник немного размяк, показал гостю фотографии семьи, фотографии сослуживцев. На одной из них, большом многоголовом снимке, Фридрих нашёл и майора Феликса, и того лейтенанта.
— А где майор? — спросил с любопытством. — Его не будет сегодня?
— С майором мы уже отмечали немного вчера на работе, да и потом отметим, не в первый раз. А вот когда я ещё с вами посижу, господин Ингер. Говорят, вы скоро нас покидаете?
— Да, скоро полгода, как я здесь. Кончается командировка, по-русски говоря.
— Ну, — широко развёл руками полковник, — Угощаем, чем можем. Разносолов всяких вы и дома поедите, если захочется, у вас поди, там всякого такого разного больше, чем у нас. Мы если и можем чем поразить, так это чем-то необычным. Самовар на свежем воздухе.
— Или шашлыки из человечинки, — не подумав, ляпнул захмелевший Фридрих.
И тут же осёкся, прикусил язык. Но было уже поздно. Старого служаку провести трудно. Взгляд его, брошенный в сторону гостя, красноречиво говорил об этом.
— Что, приходилось пробовать? — якобы небрежно спросил господин Мороз.
— Так и угостить могу, — махнув на всё, сказал Фридрих. И добавил:
— Только при условии, что за этим не последует никаких санкций.
— Если без криминала, — не последует, — твёрдо пообещал полковник.
— И будьте без формы, пожалуйста.
— Само собой, само собой, — засмеялся полковник. — И когда?
— Встретиться надо, обговорить. Как будет свежее мясо, подходящее, в смысле.
— В одном из моргов?
— Разумеется, — ответил Фридрих. — Где же ещё?
Полковник вздохнул.
— В наши дни ни о чём нельзя сказать наверняка… Мало ли?
— Обижаешь, начальник, — твёрдо ответил Фридрих. — Я, конечно, немец, но не душегуб.
Полковник посмеялся.
И они вернулись к столу.
— У вас красивая жена, господин Мороз, — говорил Фридрих, закусывая балыком.
— Ох, сейчас разревнуюсь! — смеялся полковник.
— Нет, правда. Я бывал во многих странах. И нигде не видел таких красивых женщин. Я имею в виду, на улицах. В большом количестве. В Америке есть красавицы. Но все они, или почти все, собраны в Голливуде. На улице или толстухи, или рожа кирпичом.
— А как в Германии?
— В Германии не может быть некрасивых женщин, — по определению. Или Брунгильда, или Лорелея. Не трогайте Германию, господин Мороз!
— Конечно, конечно, — смеялся полковник, — Мы же не под Москвой! Тут я бессилен!
Фридрих погрозил ему пальцем.
— Так в чём же дело, я не первый отмечаю этот факт. Почему? Warum?
— Просто такая порода, — улыбался полковник. — Но это хорошая тема для разговора. Вот, тоже, спрашивает генерал поручика Ржевского: «Поручик, о чём вы думаете, глядя на эту саблю?» «О женщинах, ваше высокоблагородие!» «Почему, поручик?» «А я о них всегда думаю!»
И они, смеясь, начали говорить о женщинах. А что? Очень мужской разговор!
Читать дальше