Денис Чекалов - Гончие преисподней

– Каким угодно, – ответил я. – Пока мы знаем только одного обитателя Бармута, если не считать служащих гостиницы и кучера. Это Гай Пиктон, и он как нельзя лучше отвечает портрету серийного насильника.

– Ты прав, – задумчиво сказала Френки. – Тихий, замкнутый, отличный семьянин и прилежный служащий. Полон комплексов, носит шляпу и не снимает перчаток – он словно боится мира и отгораживается от него.

– Добавь к этому взгляды, которые он исподволь бросал на твою грудь, – и перед нами идеальный кандидат на роль сексуального маньяка… Преступник до сих пор не пойман именно потому, что сам занимался собственным розыском. Как складно получается, Френки. А ведь в Бармуте сотни и тысячи таких людей, как Пиктон.

– Однако у тебя уже есть какие-то теории? Я мимолетно улыбнулся.

– Пока еще только теории, Френки. Одно я знаю наверняка – преступник слабого телосложения и, скорее всего, действовал один.

– Это из-за того, что он использовал порошок эфедры?

– Да.

– Но разве не мог он захотеть перестраховаться? Каким бы сильным он ни был. Знаешь, Майкл, научно доказано, что даже самый могучий силач не в силах изнасиловать девушку в одиночку, если та сопротивляется.

– Вот именно, Френки! Если та сопротивляется. Он применял одурманивающий наркотик именно потому, что знал – он не справится с жертвой, если та станет сопротивляться.

– Сильный человек тоже мог быть не уверен, что у него все получится. Не забывай, что после первого же преступления его разыскивали за убийство. Малейший вскрик мог его погубить.

– Френки.

Я покачал головой.

– Только в романах преступник оставляет на земле следы и ты можешь заключить, что он высокий человек, левша, носит охотничьи сапоги на толстой подошве и серое пальто, курит индийские сигары с мундштуком, а в кармане у него тупой перочинный нож. Нет, Френки! Прошли те времена, когда злоумышленники оставляли после себя столь очевидные улики, – если такие времена вообще когда-либо были. Те следы, что есть у нас, – это следы его психологии, его образ действий, и здесь нет места строгой, неопровержимой логике.

Я тряхнул в воздухе тростью.

– Представь, что ты сильный мужчина. Для тебя это просто – физически ты превосходишь большинство мужчин, к тому же ты бисексуалка. Теперь. Ты насилуешь молодых, красивых девушек – почему?

Франсуаз задумалась.

– Потому что я не могу получить их иным путем.

– Предположим. И здесь уже не так важно – ищешь ты собственно сексуального удовлетворения или на первый план вышел процесс овладения жертвой. Что ты станешь к ним испытывать?

– Очевидно, злость.

– Отлично! А что ты сделаешь с жертвой, которую превосходишь физически и которую ненавидишь? Ты обкуришь ее дурманящим порошком, разденешь, изнасилуешь и только потом убьешь?

Франсуаз покачала головой.

– Нет. Побои бы начались сразу.

– Вот именно. Овладеть той, кого насилуешь, – значит, унизить ее. Человек, физически сильный, непременно использовал бы кулаки – в первую очередь кулаки. Но наш человек – слаб; он не привык действовать физически. Возможно, где-то он брезглив, ему хочется овладеть красивой девушкой и только потом обезобразить ее. Громила с пудовыми лапищами просто не обратил бы внимания на то, сколько синяков успел наставить. Вот почему я думаю, что насильник – из категории нашего друга Пиктона.

– Ладно, – согласилась девушка. – А что привлекло твое внимание в карте города? И почему ты так взъелся на беднягу, когда тот сказал, что пятую и шестую жертвы нашли у ручьев?

– Я взъелся?

Я отмотал наш разговор назад и пришел к выводу, что не сказал Гаю Пиктону абсолютно ничего, что заслуживало бы такого эпитета.

– Система, Френки. Я ищу систему.

– Я поняла. – Девушка кивнула. – Первые две жертвы он убил в саду – две с четвертью мили, это же целый лес. Там ему ничто не угрожало. Потом этот гаденыш выполз на городские улицы; сперва окраина, потом ближе к центру. А затем он вновь вернулся в глушь, и это разбило твои построения.

– Верно, – согласился я. – Вот почему я хочу начать с осмотра ручьев. Если факты не вписываются в теорию – какой-то из них явно подпорчен молью… Или оба сразу. Однако, Френки, как ты думаешь, отчего наш друг Пиктон так сильно смутился, когда я спросил у него про связь между убитыми девушками? В случаях с серийными насильниками это самый первый вопрос, который следует себе задать. Похоже, есть кое-что, о чем он не захотел рассказывать…