Эльбрус Мяус: Бессмертное сердце

— Кто ты такая, чтобы вмешиваться не в свое дело? — он злобно уставился на армеди, решив, что сможет получить новую игрушку. Медея откинула капюшон — из-под собранного хвоста, немедленно вырвалась непослушная медно-рыжая прядь — и, подавив усмешку, сняла с шеи серебряный медальон овальный формы, на одной стороне которого виднелся хрустальный цветок, а витиеватые буквы — с другой. Лицо стражника мгновенно перекосилось, будто от удара, он сразу поник и стушевался, его затрясло.

— Прошу прощения, госпожа, — пролепетал он, пытаясь совладать с собой. — Но эта женщина нарушила приказ короля.

— Я прослежу за ней, — девушка убрала медальон, бросив на стражника уничтожающий взгляд. — Если это и впрямь лекарство, значит ей не нужно будет отвечать перед судом, если же нет, то я сама справлюсь с этой проблемой. Это больше не твоя забота, поэтому можешь вернуться на пост. Когда я въехала в город, ворота были распахнуты настежь.

Последние слова Медея произнесла, вложив столько яда, что стражник задрожал сильнее, едва не хлопнувшись в обморок. Почтительно, насколько позволяла его нелепая одежда и неотесанная фигура, поклонился и, не оглядываясь и подгоняя своих подчиненных, удалился.

— Как я могу отблагодарить тебя, госпожа? — спросила женщина, когда Медея, облегченно расслабив плечи, повернулась. Теперь она полностью видела лицо бывшей жертвы: черты были несколько резковатые, но приятные, на смуглой коже виднелись морщинки, но истинный возраст не выдавали, янтарные глаза смотрели открыто.

— Помоги мне найти место, где можно остановиться, — ответила лекарка. — Но для начала я посмотрю на твоего сына. Не знаю, что за лекарство у тебя и кто его дал, но нельзя так легко принимать такие вещи. Как тебя зовут?

— Лифария, — коротко бросила женщина и, мягко улыбнувшись, повела гостью за собой.

На улице заметно темнело, и Кармаль погружался в ночную жизнь: с порта доносились шум и крики недовольных матросов, мерно покачивались на волнах корабли, народ потоками стекался вглубь города, кто в таверны, кто домой. Повсюду зажигались огни, а Медея и ее новая знакомая шли куда-то вправо, пересекли большую площадь, по утрам превращающуюся в рынок, миновали огромный и вычурный особняк Главы — лорда, поставленного королем, управлять городом. Они прошли улочки мастеровых и вышли к двухэтажным домам из бело-голубого камня, где проживали люди средней руки — торговцы, разбогатевшие крестьяне и ученые.

Дом Лифарии находился почти в конце улицы и утопал в зелени сада, за которым любовно ухаживали. Само строение надежно прикрывали вишневые деревья, словно обнимая, все еще имея уже тронутую желтизной крону. По двору разносился сладковатый аромат, но сейчас цвели только фиолетово-белые зимние розы, не имеющие запаха, и несколько видов хризантем. Но отчего же этот аромат так насторожил лекарку? Она оглядывалась по сторонам, но источник не находила. Они вошли внутрь, где все, как будто исчезло: звуки, шорохи, разговоры. Помещение окутала траурная тишина, лежали тени, лишь в гостиной виднелся слабый огонек. Там лежал больной, его окружали родные, охраняя, сохраняя на лицах обеспокоенное выражение, тщетно пытаясь взять себя в руки.

— Дорогая! — воскликнул темноволосый мужчина, едва хозяйка и ее гостья вошли в комнату. Он бережно сжал руки Лифарии, ища поддержки, но глаза все равно беспокойно бегали. Ее супруг перевел взгляд на Медею и спросил: — Кто это с тобой?

— Лекарь, милый, — тихо ответила женщина. Он удивленно вскинул брови и, возможно, отшатнулся бы в страхе, но что-то его удержало. Девушка внутренне усмехнулась. Лекари должны были закончить Лекарскую Академию в столице, выдержав тяжелые экзамены, что имело сложности для мужчин и вызывало у остальных либо безмерное уважение, либо удушающую зависть. Если же женщине удавалось стать лекарем, на нее смотрели, чуть ли не на богиню.

— Почему здесь так темно? — спросила Медея, проходя мимо. На широком столе лежал мальчик шестнадцати лет, со спутанными от пота темными волосами, его юное посеревшее лицо скривилось от боли, а губы сжались, словно клещи. Он пребывал в полусонном состоянии, глаза то открывались, то закрывались. — Включите свет и согрейте воды в котелке!

— Что же с ним, госпожа? — пролепетал муж, заметно бледнея от страха, а Лифария кинулась выполнять поручения. — Как же так? Как же так? — шептал, точно в забытьи он.

— Это отравление, — холодно бросила девушка, все еще внимательно осматривая пациента. Кончики пальцев мальчика уже начали потихоньку темнеть, и больше медлить нельзя было. — Возьмите себя в руки! — она прикрикнула. Мужчина очнулся, будто его хлыстнули плетью, и посмотрел на лекарку более осознанно. — Во дворе у вас должен расти желтый цветок с красными вкраплениями. Выкопайте, полейте любым спиртным, что есть в доме, и сожгите!