Евгения Кострова - Лазурное море - изумрудная луна (СИ)

Черные как крылья ворона кудри длинных волос опадали на лицо юной девушки, по которому тянулись алые полосы царапин и сине-багреющих ссадин. На вид не старше семнадцати весен от роду. Полные растрескавшиеся губы, на которых закоптились капли крови, разорванная и потемневшая от дороги туника, оголявшая лоснящиеся загорелые плечи, и цвет сразу напомнил ему о кипящей карамели. Идеальные очертания лика, и когда он в ненасытном желании мягко отодвинул завесу волос, он подивился их мягкости, на ощупь они были словно шанхайский шелк, что изготавливали для дворянских сановников и прислужников богов. Она слабо дышала, и окруженные пушистыми ресницами веки, чуть подрагивали, прямые брови в напряжении сдвинулись на переносице, как если бы она находилась в плену кошмарного сна. Он склонился над ней, снимая со своего лица тяжелые очки из белого золота, откидывая назад загрязненную ткань, прячущую его красивое лицо и сильные ключицы под светло-бронзовой кожей. Длинные каштановые волосы, сцепленные золотым украшением, подхватил порывистый ветер, и когда блистательные солнечные лучи, будто стрелы врагов, окаймили его взор, то сами небеса позавидовали бы глубокой синеве, таящейся в его зарницах — то было неукротимое море, бьющееся о скалы гулких утесов, океан, волнующийся в тиши полуденного злата. Тыльной стороной ладони он коснулся ее израненной щеки, откуда еще сочилась свежая кровь, и, поднося к глазам красную каплю, сжал ее в своих ладонях, будто желая запечатлеть.

Как в одиночестве такая молодая женщина смогла дойти до града мертвых? На каждом шагу было столько ловушек и проклятий, ниспосланных канувшими во тьму вечности призраками, искушений пред которыми нельзя было устоять обыкновенному смертному — как же такое дитя смогло не поддаться соблазнам? Возьми она хоть одну золотую монету, потревожь покой ушедших, она бы ни выжила — ведь смерть прислушивалась к ее мыслям, следовала по пятам и в страстном кровавом вожделении мечтала отобрать ее жизнь. Он мягко положил руку на ее лоб, ощущая исходящий внутренний жар. Похоже, что у нее была сильная лихорадка, вызванная истощением, голодом и жаждой, да и неизвестно, сколь долго она бродила по беспризорным пустынным землям. Долины Империи были столь обширны, что их часто сравнивали с бескрайним небом, а тем, кому посчастливилось во время своего пути добраться до источника, колодца или оазиса, подпадали под тернистые чары миражей, и их иссохшие тела с улыбками, полными облегчения и удовольствия находили путешествующие караваны. Те перевозили продовольствие на дальние рубежи, да и те редко возвращались на родину или добирались до места назначения. Кончики волос были слегка влажными, и тут же мужчина посмотрел на водную гладь, расстелившуюся у самой кромки искусственного бассейна. Он поднялся с колен, всматриваясь в прозрачно-изумрудное углубление, наблюдая за неспешным перекатыванием вздымающихся волн, а потом вновь воззрился на девушку, находившуюся на грани самой смерти. И ему виделось, как жнецы потустороннего духовного мира черные полурослики с выгнутыми рогами и огромными глазницами с длинными белыми языками и ртутной кровью, текучей в их окаянных жилах, нависают над юной девою со своими золочеными цепями, чтобы заковать ее душу навек в загробный покой. От одной мысли, посланной пророческим солнцепеком, заставила его встрепенуться, и с внутренней дрожью, он начал исследовать ее одежду. Искала ли она то же, что и он? Добрались ли ее руки до сокровища, похороненного под завесой столетней войны. В древних зеленовато-мшистых чертогах древних дворов, за тяжелыми стенами, пряталось одно из величайших сокровищ — клинок из белого металла, что был прочнее алмазного камня. Единственный в своем род меч некогда принадлежал основоположникам нынешней восточной Империи, но был утерян несколько столетий назад. Именно былины и предания привели его в старый город, в надежде отыскать сверкающий сотней небесных солнц клинок. Оружие, приносящее владеющему им безграничную и безусловную победу над любым врагом, будь он из этого мира, иль из иного. Преподнеси он меч отцу, династия простила бы его за неблагодарное и мятежное поведение, и он бы смог стереть с ладони порочащее клеймо его семьи. Но, ни в складках ее истрепанного одеяния, ни в тяжелом кожаном мешке, от которого разило плесенью и гнилью, он не нашел ничего кроме нескольких слоев рваной дерюги, пропитанной кровью и потом, и корок очерствевшего черного хлеба, да маленький охотничий ножик с тупым лезвием. Ни зайца заколоть, ни себя от опасности защитить. Однако же, на его вкус, она была красива. В ее чертах проскальзывала какая-то мистерия, полно-очерченные губы и прямые линии скул, идеальные брови. Одень она наряд простой служанки, и, накинув на нагое тело чистую одежду, она выглядела бы лучше и прекрасней любой знатной красавицы дворянского происхождения.