Евгения Кострова - Калейдоскоп вечности (СИ)

Мэй Ли знала правду, она никогда не была несчастливой в обществе рассудительного, но безумного во гневе человека, она принимала его во всех прегрешениях и пороках, не смея перечить чувствам. Иногда дороги людей скрещиваются небывалым образом. Люди, что могли бы сделать нас счастливыми на всю жизнь, обходили нас стороной, оставляя в памяти слабый и бледный осколок воспоминаний, а те, кому вверяли себя, без жалости вонзали рубящий нож в сердце, выбивая всю волю к сопротивлению на иное будущее.

— Почему Вас беспокоит мое прошлое? — с напускной беззаботностью прошептала Мэй Ли. — Каждый из нас, кому вручается судьба, будь благовидна, иль скорбна, отрекается от прошлого.

Он улыбнулся, указательным пальцем проводя по нижней губе, впиваясь взглядом в ее сдержанное, скованное, остывшее от эмоций лицо, и какое-то время раздумывал над ответом, открыто и беспризорно рассматривая ее одеяние, огибающее ее прекрасный стан.

— Мэй Ли, — сказал мужчина, вставая с пышной софы, а она все продолжала смиренно держать ладони вместе, опустив руки к низу, но горло сжалось при его близости, — ты должно быть позабыла, что теперь за твое благополучие ответственность несу я, а не Ален Вэй. И пусть это займет много времени, я готов ждать, сколько угодно, — он поправил стянувшийся воротник, кожей пальцев в случайности прикасаясь к горячей жилке, бьющейся у ее горла. — И все же, то мое право причинить тебе боль или наслаждение.

Они стояли так близко, что она могла ощущать жар, исходящий от его тела, не обычное человеческое тепло, а раскаленное пламя. Ей много хотелось задать вопросов, например, отчего он не остался на скорбном отпевание? Почему покинул столицу накануне события столетия? Почему так неожиданно появился на пороге дома Алена Вэя, не боясь тревожить одного из величайших убийц Империи? Но из всех вопросов она задала единственно правильный:

— Я не знаю Вашего имени, — отводя взгляд в сторону, и поджимая губы, прошептала девушка. — Как мне следует обращаться к Вам?

— Лиан Юнь, — мгновенно произнес он, чуть откидывая голову назад, словно тот получал удовольствие от того, какой она представлялось его чистому взору, озаренная спело-красным оттенком золотистого отсвета солнца. И как бело-лунная, алебастровая кожа сочеталась с черной тканью кимоно, как опускались плавным взмахом ресницы и сжимались в соке алом губы. Но все исчезло, когда стеклянные границы на двери отодвинули засовы в форме стеблей растений и цветочных бутонов, открывая путь к новым широтам и глубинам корабля. Лиан Юнь вздохнул с легкой тенью сожаления, проходя в переднюю часть залы, ведущей к лестнице, проводившей к журчащим фонтанам под высокими стеклянными сводами, образующих восьмиконечный купол оттенка аквамарина. Внизу простиралась терраса, увитая акациями и меж продольными лабиринтными тропами, ходили павлины, вальяжно расхаживая украшенными золотыми цепями ножками вдоль нежно-сладких ковров и раскрывая многоцветные, узорчатые хвосты.

Белоснежная рысь заспешила к нему, взбираясь по лестнице, сверкая сапфировым ошейником, и лишь достигла его ног, как тут же принялась ласкаться, прижимаясь боком и огибая хвостом ноги, путая любимого хозяина, не отпуская и завлекая всем телом, не желая расставаться, не насытившись ответной приветливостью и милостью. Лиан Юнь в великодушии мягко и торопливо провел рукою вдоль всего тела грациозного хищника, что издавал из груди истомный рык, откликаясь добротою, но его желанный друг спешно отступил, оборачиваясь к юной девушке, остановившееся возле ступеней. Бледная и неподвижная, она придерживалась за каменные перилла, чтобы не упасть, не потерять равновесие на ровной земле, что кружилась под ногами во всех направлениях перед расплывающимся взором.

— Как? — в смертельном неверии произнесла она, не догадываясь, к кому именно обращалась в этот момент. Там внизу, где цвели прекраснейшие цветы, отраженные в белой невинности, стояли те, кого она так старалась позабыть все эти годы. Мэй Ли громко сглотнула, губы тряслись и в глазах темнело, не хватало воздуха, когда она сжала в кулак ткань рубахи на груди, словно в порыве жеста, старалась успокоить сердце. Это было невозможно, но лишь об этом она и мечтала, на краткий миг вновь встретиться с семьей. И хотя прошло так много лет, их лица, исполосованные морщинами, остались прежними, крепкие руки, обнимающие и укачивающие в колыбели, добрый и искренний взгляд.