Анастасия Штука - Дар (СИ)

— Ты разрушила огромное королевство, камня на камне не оставила от чудесного города, каким была наша столица. Стала предательницей крови, умолчав об убийстве родного отца, пыталась силой захватить уже не принадлежавшую тебе власть. Скольких людей ты сгубила, Маара? Тебе не снятся лица тех невинных жертв, которых ты обрекла на безвременную смерть? Ты по локоть искупала в горячей и безвинной крови свои руки, и все, о чем ты можешь думать — это мужчина? Для тебя важнее всего, что ты совершила, оказался отказ одного-единственного, устоявшего перед твоими фальшивыми и насквозь лживыми чарами? Если раньше я только подозревала тебя в безумии, то теперь ни сколько в этом не сомневаюсь.

— Это ты… ты виновата во всем!!! Ничего этого не было бы, не будь тебя! Но ты не сдохла при рождении, как и задумывалось, нет!!! Ты назло мне выжила, украла у меня любовь отца, заставляла всех восхищаться своим умом. Забрала единственного мужчину, которого я любила, просто для того, чтобы досадить мне!!! Везде, куда бы я ни шла, меня сопровождали восторженные оды в твою честь: ах, как умна наша младшая принцесса! Как она талантлива, добра, мила, очаровательна! Ах, какая она вся расчудесная!!! А ты все это время была всего-навсего воровкой, той, что украла у меня все!!! Все было моим — ВСЕ — а ты все украла!!!

Тебя все любили, превозносили до небес, боготворили: а я ненавидела тебя. Если бы ты знала, как я тебя ненавидела. Каждый раз, когда ты обнимала меня, мне хотелось вцепиться тебе в глотку, придушить тебя… Ты с такой нежностью и лаской всегда лезла ко мне со своей сестринской любовью, а все вокруг умиленно ахали и вздыхали. А я с огромным удовольствием просто свернула бы твою шею…

Яростная вспышка гнева алой пеленой затопила сознание, лишая возможности мыслить здраво. Зиберина жестко усмехнулась, низко склоняясь над замолчавшей, тяжело дышащей сестрой, чтобы прошептать ей на ухо.

— У тебя не получилось, Маара, но кто помешает мне сделать это?

Ее руки железным кольцом сомкнулись на тонкой шее, обхваченной золотыми украшениями. Злость, сдерживаемая столько лет, вырвалась из глубин души, переполняя Зиберину, перед глазами стоял темный, удушающий туман гнева, жесточайшей обиды и боли. Она любила, всегда любила свою сестру, а та отплатила ей этим — презрением, пренебрежением, ненавистью и боги знают, чем еще… Слова Маары пробили твердую брешь ее спокойствия и самообладания, разрушив ко всем демонам плотину здравого смысла. Ослепляющая боль и унижение словно рвали ее душу на части.

Теряя контроль над своими действиями, она яростно сдавливала горло хрипящей и отчаянно сопротивляющейся сестры. Теперь она понимала, что за внезапная хворь обрушилась на королеву — ее мать — незадолго до родов. Тяжело больная женщина едва пережила трудные, давшиеся ей дорогой ценой, роды, а новорожденный младенец умер бы, не приди им на помощь лекарь с зельем, о котором никто до этого не слышал. Отчаявшийся король позволил ему напоить младенца, уже практически не подающего признаков жизни, этим лекарством, которое чудесным образом помогло исцелить новорожденную принцессу, а затем — и ее мать.

— Так что же вас остановило, сестричка, — Зиберина склонилась к побелевшему, искривленному в гримасе боли лицу Маары, вглядываясь в ее глаза, — совесть замучила?

Женщина медленно слабела, Зиберина остро чувствовала, как чужая жизнь утекает из-под ее пальцев, но не собиралась останавливаться. За свою более чем долгую жизнь она совершила множество ужасных поступков, в которых раскаивалась и поныне, но была совершенно уверена, что никогда, ни при каких обстоятельствах не пожалеет о том, что делает сейчас.

Она видела, как дрожащая, словно тонкий лист на холодном ветру, бледная и перепуганная происходящим служанка еще в начале их разговора неприметной мышкой скользнула к двери, стремясь сбежать подальше от разгорающегося с яростной силой скандала. Зиберина не придала ее поступку никакого значения, потому что была слишком занята собственными тяжелыми мыслями и резкими словами сестры. Оказалось, что девушка не сбежала, а торопливо отправилась за помощью. До ее слуха донеслись встревоженные, испуганные голоса быстро приближающихся людей, о чем-то ожесточенно спорящих на повышенных тонах. Видимо, у закрытой двери в ее спальню столпились все служанки, выделенные ей в услужение, но никто из них не решался войти внутрь, боясь навлечь на себя гнев новой госпожи.

Длинные пальцы с остро заточенными алыми ноготками, обхватившие ее руки в безнадежной попытке оторвать их от тонкой шеи, начали слабеть. Зиберина прекрасно понимала, что у Маары осталось совсем мало времени… Эта мысль заставила ее криво усмехнуться — именно его у нее было более чем предостаточно, просто ее сестра не пожелала использовать его в правильных целях, за что теперь и расплачивалась.