Эри Крэйн - Единство

— Мы всего-то приветствуем новенькую, — ответила девушка, сжимавшая шею Оники. Рука ослабила хватку, и стакан холодного компота вылился на голову соседки Нои. — С пополнением нас!

Служанки удалились под одобрительные окрики и хлопки большей части женского общества, оставив Онику давиться злостью. Сжимая ложку до боли в руке, девушка поймала себя на мысли, что хорошо помнит эту злость, совсем такую же, которую испытывала в преддверии нападения Республики. Ужаснувшись, она встала из-за стола и поспешила в комнату, на ходу душа в себе вспышки гнева. Ни при каких условиях она не собиралась допустить повторение недавнего безумия!

Позже вечером, в утопающей в пару банной комнате, полной горячей воды и раззадоренных служанок, щипающих и толкающих Онику, она неустанно твердила себе: «или это, или Республика и безумие».

Отделавшись парой синяков и выдранным клоком волос, она забралась на верхнюю койку отведенной ей кровати, одевшись в предоставленное Ильгой потрепанное ночное платье и разложив немногие принесенные женщиной вещи по ящичкам.

Лежа на животе, Оника взглядом ловила звезды, изредка вспыхивавшие меж низких облаков. Противоречивые чувства терзали ее душу, даря радость осознания, что Кристар все еще жив, дворец не разрушен и дни Огнедола в преддверии снежной зимы по-прежнему спокойны и размерены. Ощущение счастья сменялось раскаяньем за жизни мятежников, которых пришлось оставить на расправу Ордена, и за беспокойные ночи отца и Люфира, наверняка гадающих, что пошло не так, и почему она не возвращается, пусть даже и сама.

Отдаваясь во власть сна, Оника гадала, какие последствия придут в мир, после ее вмешательства в течение времени, и не станут ли они еще большей напастью, чем война с Республикой.

Дни слились в безликую череду, пропахшую мылом и мокрыми простынями, дубеющими на ветру. Прачки ходили со стиркой к заводи, находящейся внутри дворцовых стен и отделенной от озера гигантским стоком, перекрытым толстой решеткой, в разы крепче той, которую Онике пришлось перерезать, пробираясь во дворец в день мятежа.

Девушки, ни на миг не остающиеся без присмотра стражников со стены, тихо жаловались друг другу на неработающую котельную, из-за которой приходилось полоскать белье во вгрызающемся в кожу холоде. Возвращаясь в комнаты прислуги к шести вечера, прачки тихо всхлипывали, стараясь лишний раз не беспокоить вспухшие руки, даже привычная к стирке кожа которых страдала от жестких тканей и ледяной воды. Онике оставалось только скрывать совершенно целые кисти: пусть холодные воды и кусали их нещадно, но они же их и залечивали, хотела того девушка или нет. Она с нетерпением ждала, когда заработает котельная, и ей не придется объяснять, почему ее не приспособленные к ежедневному труду руки по-прежнему мягки и свежи.

Служанки больше не досаждали новенькой, посчитав, что одного раза будет достаточно. За завтраками и ужинами Ноя рассказывала девушке о себе, об отце-портном, сумевшем пристроить дочку, талантливо обращавшуюся с иглой, во дворец Всевидящей. За хорошую работу была и хорошая плата, большую часть которой Ноя передавала родителям. Рыжая мышка оказалась человеком добрым и бесхитростным. Видя, что у Оники даже нет теплой накидки, тогда как прачки весь день проводили на холодном ветру, Ноя предложила соседке плащ, сшитый ее же руками.

Компания швеи и ее рассказы не могли скрасить подернутых дымкой угрюмости дней Оники. С утра до вечера ее занимали размышления о брате и том, как избавить его от жука. Девушка корила себя, что в иной череде событий, она не перерыла библиотеку Храма Первого в поисках описаний карликового вида. Одолевшее ее тогда ощущение тщетности любых действий, уже после смерти Кристара, лишило девушку знаний, которые теперь могли пригодиться для решения вновь ставшей животрепещущей проблемы.

Решив, что пока стоит просто благодарно воспользоваться данным ей шансом закрепиться во дворце, изучить местные порядки и отыскать лазейки, которые могут оказаться полезными в дальнейшем, Оника полоскала порученные ей тряпки, пропуская мимо ушей колкие замечания остальных.

Части прислуги, не отвечавшей за ежедневный порядок и угождение жителям дворца, раз в неделю в полное распоряжение давался вольный день, когда девушки, радуясь выглядывающему из-за облаков солнцу, выбирались в сад или заигрывали с заглядывающими в комнату слугами и все еще восстанавливающими дворец строителями.