Эри Крэйн - Единство

— Маги не часто появлялись у Берилона, а когда я замечала хоть одного из них, с проклятой меткой на лбу, бежала прочь, что было сил. После того, как маг огня сжег мой дом и убил родителей, я не верю в доброту их намерений, уж простите, господин Кристар, — Оника понуро повесила голову.

— Не нужно извинений, — он ободряюще похлопал девушку по плечу. — Какое совпадение, знаешь, я ведь тоже лишился родителей, сразу после моего рождения. Мятежники напали на нашу деревню, камня на камне не оставили, и забрали жизни каждого, кто встал на защиту своего дома. Мой отец был простым фермером, отказавшимся пустить захватчиков на порог. К сожалению, человек с вилами немногое может против укротителя стихии. Пусть я и потерял родителей, как и многие другие, но именно тогда мне посчастливилось дважды: первый раз, когда госпожа Арнора с отрядом церковников, по пути в Этварк, заметила дым и направилась на выручку жителям, а второй, когда она же, сжалившись над осиротевшим младенцем, забрала его в Берилон, сделав своим воспитанником.

«Так вот какую байку ему рассказали», — не без злости подумала Оника, сказав вслух:

— Мне очень жаль, господин Кристар.

— Прекрати, я не остался на улице и никогда не знал нужды. Я не жалуюсь, всего лишь хочу сказать, что и сам пострадал от жестокости укротителей стихий, но по-прежнему верю, что магический дар был дан человеку, чтобы творить добро, делать мир безопаснее и добрее, а людей — лучше. Если бы у меня была сила мага, я бы обязательно доказал тебе это и избавил от страха! И не только тебе, но и госпоже Арноре, советникам и каждому человеку от Медвежьих гор и до Восточного океана!

— Не думала я, что вы такой мечтатель, господин Кристар.

— Да, мечтатель, — враз став невеселым, подавленно выдохнул он, но сразу поспешил вернуть лицу улыбку. Оника силилась вспомнить время, когда и она улыбалась всегда и всюду. — Всего неделя осталась до моего девятнадцатилетия, и что-то мне подсказывает, что за нее я не успею открыть в себе великий дар укротителя воздуха или воды.

Оника совсем забыла об их дне рождении и удивилась, что Арнора не обманула Кристара касательно даты его появления на свет.

— А почему не земля? Или пламя? — она заметила, что брат говорит только о стихиях, доставшихся ей, и решила проявить любопытство, чем немало порадовала его.

— Представить себя магом камня, а тем более огня, — непосильная задача даже для моего воображения, — Кристар рассмеялся. — Эти стихии слишком энергичны и прямы, а мне хотелось бы сродниться с чем-то, что было бы мягким, как вода и вольным, как ветер.

— Я слышала, что некоторые маги могут перерезать металл с помощью водяных лезвий, — заметила Оника и поежилась под испытывающим взглядом Кристара.

— Как было с решетками стока, через который ты пробралась в сад? — с улыбкой спросил он.

«Проклятье», — заговорившись, она позволила себе недопустимую роскошь, и стала неосторожной, утратив бдительность в волнах тепла, переполнявших ее в присутствии брата, жизнерадостного и невредимого.

— Кристар! Кристар! Я всюду тебя ищу, уже несколько раз попал Ильге под горячую руку. Она обвиняет меня в каких-то грязных делишках, о которых я не имею ни малейшего понятия! — Зоревар протиснулся между перегородивших дорогу церковников и застыл с глупой ухмылкой на лице. — Рони? А я-то все гадал, чего все девушки по углам шепчутся. Кристар, госпожа Арнора ждет тебя в Белом зале, ты бы поторопился.

— Да, конечно, — встрепенулся юноша, вскочив с нагретого места.

— Хорошего вам дня, господин Кристар, — девушка улыбнулась, и, получив улыбку в ответ, еще некоторое время стояла возле фонтана, с теплотой глядя в спину удаляющегося в компании церковников брата.

Только ветер и продрогшие деревья остались рядом с Оникой, тоскливо качая ветвями. Она думала о рассвете, всегда приходящем даже после самой темной ночи. За все дни, проведенные во дворце Берилона, девушка как никогда ясно увидела ту силу, что брала свой исток из нее и ее брата. Силу не разрушать, но исцелять, как когда-то и мечтал первый в истории маг.

Возвращаясь к комнатам служанок, Оника гадала, какой прием ее ждет, и готовилась терпеть очередные унижения. Главное — не сорваться и не разметать по сторонам беззащитных перед силой укротителя женщин. Но ее встретили тихие улыбки, за которыми бурлила ядовитая злоба, обещавшая еще напомнить о себе в будущем.

Расплата за испорченное настроение служанок пришла на следующее же утро, за день до того, как должна была заработать котельная и всех прачек перевели бы во внутренние помещения, к горячей воде и густому пару.