Владимир Лещенко - Торнан-варвар и жезл Тиамат

— Куббу, Нгусу, стойте тут и ждите, — распорядилась она. — Вы, — это двум другим, — за мной.

— Да, госпожа, — произнес старший.

Дверь беспрепятственно открылась, и они вошли внутрь, не встретив никого, лишь позеленевший медный колокольчик надтреснуто звякнул над притолокой.

Спустя минуту в полутемной передней появился хозяин — низенький жирный евнух с дежурной улыбкой на безбородом лице, в длиннополом дорогом парчовом халате, впрочем, не очень чистом и не новом. Быстрый взгляд на посетительницу, такой же быстрый — на двух рабов позади, потом опять на гостью, вернее — на ее пектораль. Сосчитав камни, он низко, истово поклонился — раз, другой.

— О, какая честь! — пропищал коротышка, закончив кланяться. — Осмелюсь спросить, что вам угодно, светлейшая? Лучшие наши мальчики — к вашим услугам! Вам светленького, черненького; помоложе, постарше?

— Я ищу девушку, — коротко сообщила посетительница. Скопец несколько растерялся.

— Девушку?.. Я, конечно, готов со всем старанием услужить, но это, так сказать, несколько не наш профиль. Однако если вы соблаговолите подождать...

— Заткнись, тупорылый! — зло скривилась гостья. — Я пришла за Мариссой.

— Мариссой?! — недоуменно пропищал евнух. — Но поверьте, я не имею чести понимать, о ком вы изволите...

— Брунда, — коротко бросила женщина, и один из негров шагнул вперед, протягивая ручищу к мгновенно побелевшему карлику. Видимо, вмешательство темнокожего исполина подстегнуло разум евнуха.

— А! Вам, наверное, нужна Белая Рысь? — торопливо сказал коротышка, болтаясь в воздухе. Женщина чуть кивнула, и кастрат был поставлен на место.

— Я не знаю, каким идиотским имечком она себя называет у вас, но я пришла за ней и не уйду без нее, даже если мне придется разобрать ваш клоповник по кирпичику! — И, видимо, чтобы окончательно добить управляющего дамским борделем (одним из двух в Корге), жрица добавила вполголоса: — Давай, кердуй шпетче, гуняй безпоцый!

Евнух икнул, выпучив глаза, а потом, решив, что чему быть, того не миновать, направился в глубину здания.

Жрица вместе с одним из стражей направилась следом.

Поднимаясь и опускаясь по узким душным лестницам, проходя темными коридорами, они углублялись все дальше. Из-за тонких дощатых стен доносились разнообразные звуки: стоны и вздохи, крики страсти — наигранные или натуральные, свист плетей, женские и мужские вопли, в которых смешались боль и наслаждение, и тому подобное. Одним словом, заведение жило своей обычной жизнью.

Наконец они остановились у одной из дверей.

— Здесь, — сообщил евнух. — Только я хочу сказать, — добавил он, — госпожа очень сердится, когда ее отрывают... от дела, иногда даже пускает в ход кулаки. Может, вы сами соблаговолите...

Отпихнув работника заведения, жрица решительно толкнула дверь и вошла.

В раскрытое окно бил солнечный свет, казавшийся особенно ярким после полутьмы коридоров борделя. На кровати растянулась обнаженная девушка, пожалуй, даже молодая женщина, лет двадцати или чуть постарше. Лицо ее закрывали беспорядочно разметавшиеся рыжие волосы, но даже они не могли скрыть набухший под глазом лиловатый синяк. Загорелую кожу гибкого и сильного тела украшало несколько шрамов. Рядом с ней сидел подросток лет четырнадцати, в крошечной набедренной повязке с кружевами, нежный и ухоженный, вертевший в руках флейту. Мальчишка был трезв, или почти трезв; о девице сказать этого было нельзя.

— О, тетя! — слегка заплетающимся языком изрекла девица, улыбнувшись. — Как ты меня нашла? Присоединиться к нам не хочешь?

Ни слова не говоря, жрица подошла к ним и, запустив пятерню в пушистую шевелюру парнишки, выкинула его за дверь, ловко добавив ускорения коленом под зад.

— Зачем мальчика обидела, тетя? — послышался недовольный голос девицы.

Не отвечая, Аниза (а это была именно она) прошлась по номеру взад-вперед. Втянула душный запах — смесь недорогих благовоний, вина и еще одного аромата, неплохо ей знакомого — который оставляет страсть мужчины и женщины.

— Вот как, значит, ты живешь, племяшка, — протянула жрица, переводя взгляд то на валяющиеся в углу явно мужские штаны, то на опустошенные бутылки и кувшины на столе, то на пару этих новомодных штучек из выделанного рыбьего пузыря, валяющихся на подоконнике, — уже использованных.

— Тетя Аниза, ну разве я не имею права развлечься? — улыбаясь, ответила девица, по-кошачьи потянувшись на ложе. — Я месяц таскалась с этим караваном, два раза с разбойниками дралась! Золото в казну нашей праматери-Тиамат доставила? Доставила! Значит, имею право...